А вот самому придумать что-то новое или решить какую-то свою, выдуманную проблему — страшно!
Чего я боюсь? Боюсь, что не смогу уже ничего придумать и создать. Потрачу годы на поиск решения, а в итоге ничего не найду. Чёртов кризис среднего возраста слишком затянулся. Не надо было с женой разводиться, так бы её во всех своих проблемах обвинял, а теперь, когда один и обвинить то толком некого.
Конечно, мне, как и всем ученым умам хотелось создать что-нибудь эпохальное и масштабное. Новый физический закон я бы не открыл, гипотезу Ходжи или теорию Янгла-Милсса хрен бы доказал, но вот что-то такое эпичное очень хотелось изобрести. А главное, чтобы это изобретение было чрезвычайно полезно для человечества. К примеру, как синяя изолента, скотч или пенициллин на худой конец. Причем желательно случайно, чтобы особо не напрягаться. Как было с микроволновкой, пластилином, суперклеем и тефлоном.
Вот о скором своем случайном и великом изобретении я всегда и мечтал по дороге на работу. Дома мне некогда было этим заниматься, потому что там много отвлекающих факторов: безлимитный интернет, оплаченная годовая подписка на десяток онлайн-кинотеатров, шлем виртуальной реальности и танковый турнир. На работе надо работать, потому что без моего участия, у этих ученных, вообще ничего крутиться не будет. Вот и остается время на мечты — по дороге на работу или с работы домой.
Поэтому я и ходил на работу пешком, чтобы растянуть время, помечтать по дороге, а заодно, хоть чуть-чуть нагрузить мышцы. Видимо из-за плохой погоды и общего пасмурного настроения, сегодня по дороге на работу помечтать о скором эпохальном научном открытие у меня не получилось. Мысли в основном были грустные и самокопательные.
Толкнул входную дверь родного «НИИ Телемеханики, управления, программирования и информатики», вошел в просторный холл, в очередной, не знаю какой раз, за эти годы хмыкнул, глядя на прицепленную к стене табличку с сокращенным названием учреждения — «НИИ ТУПИ» и так же в очередной, тысячный раз, подумав, что бывают названия научных заведений и похлещи. Например: ВСЕГЕИ — «Всеpоссийский научно-исследовательский геологический институт имени А. П. Каpпинского»,
HИИХУЯ — «Hаучно Исследовательский Институт Химикатов, Удобрений и Ядов», СУКИ им. Чайковского — «Симферопольский Университет Культуры и Искусства» им. Чайковского, МУДАК — «Московский Университет Дальней Авиации и Космонавтики», САСИ — «Самарский Архитектурно-Строительный Институт». Говорят еще двадцать лет назад, эти ВУЗы назывались почти так же, только последовательность слов в аббревиатурах была иной, не такой смешной и двусмысленной, но пришедшие в тридцатых годах в научную среду управленцы решили, что для привлечения внимания и инвестиций, так будет лучше.
В общем, в НИИ ТУПИ работать можно, да и за название не обидно, а бы даже сказал, что для ученого самое то. Вроде девиза — «Ни тупи!»
— Игорь Иванович, — поприветствовал меня охранник на турникете. — Вам передача! — заговорщицки понизив голос, сообщил мне «сесурител».
Из-под стола, за которым сидел охранник, появился пакет, внутри которого что-то отчетливо звякнуло стеклом. Небрежно отодвинув указательным пальцем край пакета, заглянул внутрь. Бутылка коньяка и бутылка вина. По расцветке этикетки и форме бутылки я определил, что коньяк — «Бахчисарай» три звезды, а вино — «Чёрный доктор», год выпуска смотреть не буду, дабы не ронять свое реноме.
— От кого? — спросил я.
— От Широкова.
— Ясно. Пусть полежит до вечера.
— Окей.
Пожал руку охраннику и двинул вглубь здания НИИ. С охраной у меня всегда были хорошие отношения. Во-первых, я ко всем отношусь как к равным, без надменности, жеманства и чопорности, а, во-вторых, охрана в нашем НИИ была сплошь из ветеранов боевых действия. Директор НИИ ТУПИ Саня Лопатин, всегда старался подтянуть как можно больше ветеранов. На них всегда можно положиться в любой ситуации.
Если Широков проставился, значит наша с ним «мутка» прошла успешно. Я, честно говоря, до конца не был уверен в успехе операции, но все прошло успешно и я этому рад.