Травка настаивал на своем:
— Мы полетим на дирижабле.
Мама хотела поступить совсем строго, но, оказывается, Травка вовсе не выдумал про дирижабль. Над троллейбусом уже давно делал круги серебристый воздушный корабль. Он снизился над самым шоссе и остановил моторы. В окне гондолы показался Спартак Васильевич Железнов. Он крикнул в рупор:
— Алюта!
Алюта сразу узнала голос своего отца. Она подняла голову кверху, вместо рупора приложила ко рту ладони и крикнула в ответ что есть силы:
— Папаха! А ты как сюда попал?
— Ну, как там, на луне? — кричал Спартак Васильевич с дирижабля. — Привезла мне луненочка?
— Это мой папа, — сказала Алюта. — Он всегда меня дразнит. Но только он добрый. Вот честное пионерское — добрый.
— Да я с ним знаком, — ответил Травка понимающим голосом. — Он ничего папа. Довольно добрый. Мы с ним прилетели сюда на дирижабле. Я ведь еще не успел вам всего рассказать: так вы меня затормошили.
— Лезь сюда! — доносилось с дирижабля. — И Травку бери с собой. Да и маму его захватывай. А то вы все опять растеряетесь.
Пассажиры смотрели в окно. Водитель вышел из кабины и с интересом слушал необычайный разговор. Железнов заметил его и прокричал ему в рупор:
— Эй, товарищ! А ты чего стоишь? Ты по расписанию работаешь или для прогулки? Отправляйся-ка! А с этими гражданами мы тебя еще перегоним.
Водитель сказал: «Чудно!» и полез на свое место. На проводах у медных головок токоприемников, похожих на удочки, с треском запрыгали синие электрические искры. Троллейбус тронулся и укатил.
Груши на дороге
Дирижабль отлетел немного в сторону и выбросил трап. Мама, Травка и Алюта пошли садиться. Они перепрыгнули через канавку, которая проходила вдоль шоссе, и пошли мимо фруктового сада. На деревьях висели большие золотистые груши. Ветки деревьев были укреплены подпорками, — а то они сломались бы под тяжестью груш.
— Погодите-ка минутку, — сказал Травка. — Сейчас я вас угощу.
И он полез под колючую проволоку, которая окружала сад, чтобы туда не заходили коровы. Мама заволновалась.
— Что ты делаешь, Травка? Куда ты лезешь без позволения? Как тебе не стыдно? (Она подумала, что за день Травка окончательно испортился).
Но Травка отвечал спокойно:
— А ты не видишь разве вывески? Это не мандарины на аллее. Мандаринов мало, их только что разводят. А это груши для всех.
И действительно, на воротах сада висела вывеска:
САД ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ.
ЕСЛИ ТЫ УСТАЛ И ХОЧЕШЬ ПОДКРЕПИТЬСЯ, ВОЙДИ В САД И ВОЗЬМИ ГРУШ, СКОЛЬКО ТЕБЕ НУЖНО.
ДЕРЕВЬЯ ПОРТИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ.
Травка пробрался к дереву и сорвал самую красивую грушу. Вдруг к нему подошел садовник и покачал головой:
— Ты что же это, мальчик, сорвал грушу? Она ведь незрелая. Все равно что деревянная на вкус. Возьми-ка вот отсюда. Эти повкуснее. Сам скажешь, коли отведаешь.
Он показал Травке ряды груш, уложенных под деревьями на соломенной подстилке, выбрал три самые большие и протянул ему.
— А маме? — сказал Травка. — А Алюте? А Спартаку Васильевичу? А командиру Катенину?
— Э, да вас много! — сказал садовник. — Ну, бери целое решето.
Травка растерялся. У него в руках оказалось тяжелое решето с грушами.
— Помогите мне, пожалуйста, — попросил Травка садовника.
Садовник никогда не видал дирижабля вблизи, и ему было интересно посмотреть воздушную машину.
Мама и Алюта ждали Травку. Они замотали вокруг дерева причальный канат, спущенный с дирижабля. Дирижабль перестало относить ветром. Лесенка было готова. Сверху торопил И. И. Катенин. Но с решетом никак нельзя было взобраться по воздушной лесенке. Пришлось рассовать груши по карманам.
Лесенку снизу держал садовник, так что даже мама поднялась в гондолу без особенного страха. Потом садовник отмотал канат, летчики подняли трап и причал в гондолу и включили мотор.
Дети и их родители
Мама познакомилась с летчиками и рассказала им про свои страхи, про то, как она боялась, что с Травкой что-нибудь случится и он совсем не вернется домой.
— Ничего не случится, — сказал Железнов. — Пусть с детства приучаются к самостоятельности.
Он даже не поздоровался со своей дочкой Алютой, а только потрепал ее волосы и спросил:
— Сердечко-то здорово колотилось, когда парашют не раскрывался? А я ведь знал, что в стратосфере он не раскроется. Только думал, что ты все равно не прыгнешь. Нехватит смелости. А ты прыгнула. Ну, молодчина! Храбрая.