Идти самой и вправду не лучшая затея, а если есть другая возможность, то Грейнджер решила ей воспользоваться. Это всё же мудрее, путешествовать в компании знающих дорогу, чем самостоятельно искать цент в снегу. Это решение показалось ей правильным.
«На крайний случай, если я там ничего подходящего не найду, то вернусь к этой библиотеке», — мысленно заключила девушка. — Да, думаю пойти с сопровождающим будет разумнее, — она подняла взгляд на собеседника и внимательно его выслушала. Живой источник знаний при отсутствии других — тоже неплохой вариант. Раз он на данный момент единственный объект для расспросов, то у неё и выбора другого нет, как пойти вместе с ним. К тому же, любопытство располагало. Ей хотелось больше узнать об этом месте и народах, что его населяют, а один из представителей остроухих сидел как раз рядом.
— Из Лондона, но я не уверена, что он здесь существует, — Грейнджер опустила взгляд на костёр. Она знала, пусть не всё, но многое о мире, в котором жила, и ничего не слышала об этих местах, поэтому логичнее было предположить, что её занесло, если и не в далёкое прошлое, то вообще в другой мир, из которого вернуться будет ещё сложнее. — Я предполагаю, что артефакт создал брешь в пространстве и времени, и меня забросило в другой мир, — девушка подтянула колени к груди и приобняла их, продолжая всматриваться в пляшущие язычки пламени. — И.. поскольку я ничего не знаю об этом месте, хотела бы узнать о нём больше.
Гермиона как-то не учла того факта, что Леголасу тоже может быть интересно узнать как можно больше о попаданке, которая рвёт ему все шаблоны, но она не привыкла к тому, что чего-то не знает. Знания для неё были, как крепкий и надёжный доспех, который она годами наслаивала, а сейчас девушка чувствовала себя голой. Отвратительное ощущение.
Да уж, Лондона здесь действительно не существовало, и за это Леголас мог поручиться головой. Но вот другой мир... Эльф в сомнениях глянул на пламя, пытаясь вспомнить какие-либо упоминания о других мирах и гостях из них, но не припомнил ни одного сколь либо серьёзного начиная с Первой Эпохи. Хотя, мало ли какие миры могла сотворить Божественная Эру... В общем, «Лондон» никак не укладывался в привычную картину мира, и поэтому Леголас задумался, с чего ему начать.
— Что ж... — затянул он свой длинный эльфийский рассказ. Гимли в такие моменты обычно с ворчанием заворачивался в плащ и демонстративно храпел.
И он рассказал ей всё, что знал, попутно рисуя на мёрзлой земле длинным пальцем карты, узоры и имена, проводя стрелки перемещений и стирая узкой ладонью погибающие континенты. Он рассказал ей про Эру Илуватар, живущего в Чертогах Безвременья, про его первые порождения — Айнур. Сорвавшись на мелодичный напев эльфийских легенд, поведал Гермионе Музыку Айнур: первой песнью была создана Эа, второй — зримое её воплощение, Арда. Ему приходилось буквально обрывать себя на начинающемся напеве, чтобы не углубляться в смакование легенд и вовремя ловить недоумение на лице девушки; останавливаться, возвращаться и объяснять ещё раз.
Короткий рассказ о подлости Мелькора и Первой Войне плавно перешёл в Создание Светильников и наступление Весны Арды. Не углубляясь в отдельные события, иначе за время рассказа она успела бы поседеть, Леголас вдохновенно вещал о злодеяниях одного из Айнур, повлёкших за собой Падение Светильников, о гибели острова Альмарен и создании нового мира. Коротко упомянув сотворение Звёзд, перешёл к созданию Перворождённых Эльфов, проницательно и не без удовольствия глянув на обычно всезнающую и сейчас находящуюся в культурном шоке Гермиону:
— Продолжать?
Надо сказать, в тот момент его бессмертную душу тешила мысль, что нос он ей всё-таки утёр.
Дальнейший рассказ утонул в подробностях, которые не могли быть опущены, но вносили дикую сумятицу в повествование. На Гермиону посыпалось бесчисленное количество имён и названий. Леголас среди десятков отцов, сыновей, друзей и врагов ориентировался, как рыба в воде, и где-то через час вся эта «Санта-Барбара» завершилась прибытием оставшихся Нолдор в Средиземье.
Леголас решил сделать перерыв, чтобы дать своей жадной до знаний собеседнице возможность задать вопросы. Он всё время жил в этой системе координат, знаний и представлений, ему и в голову не могло прийти то, что для такого человека, как Гермиона, это просто за гранью понимания и принятия.