— Вот, — говорит он, — решил подарить тебе результат своего последнего опыта. Я работал над этим эффектом целый год. А теперь дарю тебе. С Рождеством, моя дорогая!
Мари заглядывает в клетку и отшатывается.
— Что это? — спрашивает она дрожащим голосом.
— Это — крыса, — с готовностью отвечает Дроссельмейер.
— Но почему у нее семь голов? И почему она лысая?
— Не она, а он. Так было задумано. Семь — королевское число. Это — крысиный король. Кстати, у него еще и семь хвостов, — гордо добавляет крестный. — Ты сможешь заплетать их в косички и перевязывать красивыми ленточками. Я хотел вначале назвать его Крыстофером в честь праздника, а потом передумал и дал ему самое лучшее имя в мире — Амадеус. В честь…
— Себя, — быстро говорит Мари, припомнив одно из имен крестного.
— Верно. Но и в честь великого Моцарта.
Мари заглядывает в клетку уже без содрогания. Она замечает, что розовое существо размером с ладонь поднялось на задние лапки, а передними ухватилось за золоченые прутья клетки. У него тоненькие почти человеческие ручки с длинными полупрозрачными коготками. И сердце Мари наполняется жалостью к этому слабому созданию, глядящему прямо на нее во все свои семь пар глаз.
— Здравствуй, Амадеус, — говорит она. — Я буду тебя очень-очень сильно любить.
И она держит свое слово. Скоро Амадеус подрастает, и его выпускают из клетки без опасения, что кто-то может не заметить его на полу и наступить, и тогда он делается совсем ручным. Однако проявляются и побочные эффекты опыта — Амадеус растет, растет, не переставая, и вскоре становится размером с крупную кошку. Зато теперь он покрыт прекрасной серебристой шерстью, сверкающей на солнце ярче, чем парик Дроссельмейера. А еще, Мари купила ему семь ошейников из тончайшего сафьяна, окрашенных во все цвета радуги.
В зоомагазин она ходила со своей мамой. Увидев цену на эти самые ошейники, фрау Штальбаум ухватила ее за руку и сказала, указывая на другую полку:
— Смотри, а вот эти не хуже, и гораздо дешевле.
— Что ты, мама, — ответила Мари. — Это же синтетика. Ты же не хочешь, чтобы у Амадеуса началась аллергия?
Если уж быть до конца честными, то следовало бы сказать, что фрау Штальбаум терпеть не может семиголовую крысу и с удовольствием наградила бы ее не только аллергией, а еще и чумой с гриппом. Но дочери перечить не смеет, ведь та до сих пор играет роль самого маленького ребенка в семье, а значит, тем самым, продлевает молодость своей матери.
Словом, все складывается, как нельзя, лучше. Часто наведывается Дроссельмейер, чтобы взять у крысы анализ крови, измерить температуру и осмотреть с головы до ног. Он доволен результатами и однажды даже разрешает Мари совершать со своим питомцем небольшие прогулки по двору, но строго-настрого предупреждает, чтобы девочка даже и не думала спускать Амадеуса с поводка.
На следующий день Мари выводит своего питомца в сад. Она совсем забывает о том, что сад караулит старый мастифф Ганс, и его следует запереть в будке, потому что пес отчаянно ненавидит всех, кто не является членами семьи Штальбаум. Амадеус — не член семьи, потому что Мари так и не зарегистрировала его на свою фамилию. Это грандиозный недосмотр. Обезумевший от ревности Ганс выныривает из кустов и усаживается на дорожке, преграждая путь. И, конечно же, он угрожающе рычит, но не на странного серебристого пришельца, а на собственную хозяйку, посмевшую разделить любовь с кем-то другим. И тогда, смелая крыса бросается на врага вдвое больше себя и прокусывает ему кожу на спине в семи местах. Ганс воет, отпихивает лапой Амадеуса… Собственно, вся трагедия на этом и заканчивается. Пес удирает посрамленным, а Мари нежно обнимает и целует своего отважного любимца.
Наутро появляется Дроссельмейер. Он застает Мари в кухне, где она готовит завтрак, и, как раз, разливает кофе во множество чашечек из тончайшего китайского фарфора. Увидев крестного, она кивает ему и тут же ставит на стол еще одну чашку. На высоком детском креслице сидит Амадеус и откусывает маленькие кусочки от сахарного печенья, держа его обеими лапами. Мари ставит перед ним в ряд семь чашек кофе, и каждая из семи голов наклоняется и вытягивает губы трубочкой. Через секунду все семь чашек пусты, и только теперь Мари присаживается сама и как вежливая хозяйка пытается занять гостя разговором:
— Дорогой крестный, — говорит она, — Что тебя заставило прийти к нам в эту пору и, — Мари выглядывает в окно, — в такую погоду?
— Дорогая Мари, — в тон ей церемонно отвечает Дроссельмейер, — меня вызвала ваша матушка. Она позвонила вчера поздно вечером и была очень-очень взволнована.