Отвязал забитые в стены крюки, нужно будет не забыть привязать к куртке новые взамен, и стал потихоньку выбираться наружу. На улице в конец стемнело, ветер гонит крупные снежные хлопья. Нечего и думать добраться до поста в такой ситуации. Правильно меня дед воспитал, вот не взял бы я с собой мешок с палаткой и плащом так и замёрз бы тут. Теперь же осталось только расположится поудобнее и переждать ночь.
Единственное неудобство рука продолжает ныть, но терпимо, а завтра Хларт посмотрит и вправит, если это понадобится. Не спеша подвесил палатку на крюках, чтобы получился гамак. Забрался в него, подсунул мешок под голову и почти мгновенно уснул. Снилась какая-то муть, будто у меня вместо крови по жилам холодный металл течёт, да ещё реально так, что несколько раз за ночь я просыпался в поту и ощупывал себя. Может замерзаю? Так, вроде, нет. Палатка и плащ на меху сохраняют тепло, я даже не продрог. Это наверное из-за находки нервы шалят. Достал из мешка маленькую флягу с ягодной наливкой, приложился, полегчало. До утра уже не просыпался, но сон снился всё тот же.
Утром погода устаканилась, ветер стих, на небе ни облачка. Взошедшее солнце разлилось яркими, ослепляющими лучами по снежному полю. Невозможно смотреть не щурясь. Одел очки с тёмными стёклами, бабушка как-то рассказывала, что до того как их придумали, некоторые путешественники слепли от яркого света.
Волкогон теперь выглядел снежной статуей, если бы я не знал куда смотреть так и вовсе бы не заметил, что там что-то есть. До поста осталось шагов шестьсот. Хларт, наверное переживает, пойду поскорее. Он, конечно, этого никогда не покажет, но за своих дядька всегда очень волнуется.
До поста добирался целый час. Волчьи следы замело, но даже если бы не замело, вставать на них не проверив щупом, я уже никогда не рискну. Одного раза достаточно.
Хларт нервно маневрировал по площади, а увидев меня чуть не кинулся навстречу, но вовремя опомнился и принял обычный невозмутимый и хмурый вид. Дворф до мозга костей, не удивлюсь, если ещё и отругает за задержку.
Я коротко кивнул дядьке, дошел до стоек и почтительно установил реликвию на полагающееся ей место.
– Как прошло? – безразличным тоном осведомился старый амадзин.
– Спокойно.
– Что долго-то так? Заблудился на ровном плато? – ох уж эти дворфские этикеты.
– Жилу малахитовую рассматривал, – как можно более безразлично выдал я.
– Так ты и с наваром? – Хларт стукнул меня по плечу, высшая похвала с его стороны, но сразу же недовольно добавил. – Это через пару дней твои дружки с кирками набегут. Сразу их предупреди, никаких ослов на моём посту, нагадят тут.
Примерный перевод этой фразы значил, что добытчикам можно будет останавливаться на посту на ночь и хранить руду, которую они добудут, тут же. За раз всю добычу на горбу не перетащишь, а никакая животина с копытами сюда в любом случае не доберётся, и дед это прекрасно понимает.
Любой выросший где-нибудь в редколесье человек после такой отповеди подумает, что ему тут не рады, а ведь на самом деле это чуть ли не радушное приглашение в гости. Вот так и живём.
– Передам, но у меня ещё сюрприз, – на радостях я даже решил подарить дядьке медный самородок, он тоже любит молотом постучать, а за разрешение ночевать на посту я с добытчиков все пятнадцать процентов доли вытребую, что там кусок меди. – Вот.
Вынул из мешка покрученную железяку и замер. При солнечном свете самородок вдруг показался застывшим куском серой ртути. Среди горцев лишь бессловесный ребёнок не узнает блеск переплавленного мирфила.
– Ух ты ё… – челюсть моя отвисла.
В моих руках целое состояние. В долине можно дворец отгрохать. Но для горцев мирфил имеет совсем другую цену. И измеряется она совеем не в монетах.
– Спрячь, – зашипел Хларт, озираясь по сторонам. – Иди за мной.
Я ступал вслед за дядькой, находясь в полном недоумении, погрузившись в свои мысли. Цвет вкраплений мирфила, что находят в некоторых жилах – тёмно-серый матовый. Блеск металл приобретает только после плавки. И плавить его можно только один раз. Если мирфил застыл перековать его невозможно. Даже лезвие точат, лишь пока оно раскалёно добела, иначе никак.
Мой самородок уже блестит, значит толку с него не будет, разве только для красоты на полку поставить. Зачем же эта напускная секретность?
Хларт завёл меня в пещерную кузню, закрыл брезентовую штору на входе, она тут вместо двери. Выглянул через проплавленную в брезенте дыру, нет ли кого поблизости и указал на наковальню.