Рано или поздно время покончит с ними, но мы уже прождали три миллиона лет до своего рождения, и у нас не хватит терпения ждать снова. Если мы сможем узнать, как умерли ниа, это станет нашим ключом к успеху, нашим оружием. Если мы узнаем, в чем слабость Ищущих, то сможем отыскать и способ, как ускорить их кончину».
6
Как выяснилось, доказательство теоремы ниа было погребено глубоко в склоне холма, но за следующие несколько дней они откопали его полностью.
Оно оказалось таким прекрасным, как и надеялась Джоан, – сливающим воедино шесть предыдущих, более простых теорем и одновременно расширяющим методы, использованные для их доказательств. Она даже смогла увидеть намеки на то, как те же самые методы могли быть растянуты еще больше, чтобы выдать более значительные результаты. Великая Проблема всегда была слегка издевательским, неуважительным термином, но теперь Джоан заново поразило, насколько мало он соотносился с тем, что реально занимало ниа. Суть состояла не в том, чтобы всё в различных областях математики замкнулось на самое себя и при этом одна из областей оказывалась всего лишь повторением другой, только в ином обличье. Скорее принцип заключался в том, что каждая достаточно красивая математическая система объемлюща до такой степени, чтобы отражать частично – и иногда сложным и искаженным образом – любую другую достаточно красивую систему. Ничто не становилось стерильным и избыточным, ничто не оказывалось напрасной потерей времени, но все демонстрировалось во впечатляющем переплетении.
Рассказав об этом Халзуну, Джоан воспользовалась спутниковой антенной, чтобы переслать теорему и ее доказательство в ложный узел. Так они договорились с Пирит: все, что она узнает от ниа, принадлежит всей Галактике, но сперва она все объяснит своим хозяевам‑нуда.
Археологи двинулись по склону холма, охотясь на новые артефакты в том же слое осадочных пород. Джоан не терпелось увидеть, что еще могла опубликовать та же группа ниа. Ей не давал покоя один из возможных восьмимерных гиперкубов; если бы она села и поразмышляла над ним лет двадцать, то и самабы во всем разобралась, однако ниа настолько хорошо делали то, за что брались, что глупо было бы пытаться неуклюже следовать по их стопам, тем более их безупречно отшлифованные результаты могли просто лежать в земле, дожидаясь, пока их откопают.
Через месяц после открытия Джоан разбудил шум: кто‑то крался по их домику. Она знала, что это не Сандо, потому что даже во сне древняя часть ее нуданского мозга прислушивалась к его сердцебиению. У незнакомца сердце билось настолько тихо, что не было слышно, – а такое требовало большой дисциплины, – но скрепляющее стены домика эластичное связующее заставляло пол издавать характерное поскрипывание даже под самыми осторожными шагами. Встав с кушетки, она услышала, что Сандо проснулся, и повернулась в его сторону.
Ее на мгновение ослепил направленный на его лицо свет фонаря. Незнакомец держал два ножа возле дыхательных мембран Сандо, а достаточно глубокий надрез в этих местах означал мучительную смерть от удушья. Наномашины, создавшие тело Джоан, вложили в ее мозг обширные навыки рукопашного боя, и в глубине ее сознания уже прокручивался сценарий, включающий имитацию попытки бегства с последующим боковым ударом мощногохвоста, но при этом она не могла гарантировать, что в даннойситуации Сандо останется невредим.
– Что тебе нужно? – спросила она.
Незнакомец оставался в темноте.
– Расскажи о корабле, на котором ты прилетела на Банет.
– С какой стати?
– Потому что жаль будет прирезать твоего коллегу, когдаего работа стала продвигаться настолько хорошо.
Сандо не проявлял никаких эмоций, но его бледность сама по себе была демонстрацией резкого страха. И тогда Джоан заговорила:
– Существует когерентное состояние, которое можно создать для кварково‑глюонной плазмы, в которой виртуальные черные дыры катализируют барионный распад. При этом возможно превратить всю массу покоя топлива в фотоны, создав наиболее эффективную из всех возможных реактивную струю.
Она произнесла длинный список технических подробностей. Упомянутый процесс барионного распада в реальности не существовал, однако описывающая его псевдофизика была логически последовательна и не могла быть опровергнута любыми известными нуда знаниями. Именно для таких экстренных случаев Джоан и Энн придумали несуществующую науку и технику и даже фиктивную историю их культуры; при необходимости они могли хоть десять лет вешать лапшу на уши и при этом не попасться на противоречии сказанному ранее.