Итак, Орлов почти успокоился, чего отнюдь нельзя было сказать о его дочери. Муся извелась, пытаясь найти хоть какое-нибудь рациональное объяснение происшедшему. В конце концов она решила, что Евгений из ревности убил Ореста, после чего Амалия в отместку выстрелила в него. Если все так, то понятно, по крайней мере, отчего Амалия теперь сидела в своей комнате и не хотела никого видеть, а кроме того, делались понятными те усилия, которые предпринимали власти, чтобы замять случившуюся некрасивую историю. Муся очень хотела выразить подруге свое сочувствие, но не знала, как это сделать. Наконец, набравшись смелости, она все-таки решилась постучаться к Амалии. Открыла Даша, у которой были заплаканные глаза.
– Я могу поговорить с ней? – шепотом спросила Муся.
Даша заколебалась.
– Попробуйте, – тоже шепотом ответила она. – Только не упоминайте о том, что произошло… там. Она сразу же начинает кричать и гонит прочь.
Войдя в комнату, Муся увидела Амалию, которая, вытянувшись по диагонали, лежала на кровати, закинув одну руку за голову. На подругу она едва взглянула.
– Здравствуй, – пробормотала Муся, чувствуя себя крайне неловко. – Вот, зашла тебя проведать.
Амалия кинула на нее безразличный взгляд и отвернулась.
– Ты как? – осторожно спросила Муся, присаживаясь на край кровати. И тотчас пожалела о своем вопросе.
– Не видишь? – сухо отозвалась Амалия, глядя в окно.
Она выглядела поблекшей и измученной. И старой, с ужасом поняла Муся. Под глазами у подруги лежали черные круги, рот сжался и словно запал, черты лица заострились. Амалия подняла руку, чтобы убрать с лица непокорные прядки волос, которые постоянно выбивались из прически.
– Как Евгений? – мрачно спросила она, все еще не глядя на Мусю.
Руки Муси, лежавшие на коленях, дрогнули.
– Телегин говорит… говорит, что ему повезет, если он умрет. Пуля задела позвоночник… Если он выживет, то на всю жизнь останется парализованным.
– Вот оно, значит, как… – почти беззвучно проговорила Амалия.
Она отвернулась, и до Муси долетели сдавленные рыдания. Амалия плакала в подушку.
– Боже мой! – забормотала Муся, теряясь. – Что же это, Амалия… Ну пожалуйста, не плачь!
– Ты не понимаешь… – рыдала Амалия. – Я одна во всем виновата!
«А-ах! – гулко сказал кто-то в голове Муси. – Значит, все-таки правда!»
– Скажи мне… это ты… – нерешительно начала она. Амалия оторвала голову от залитой слезами подушки и вопросительно взглянула на нее. – Это ты стреляла в Евгения? – набравшись духу, спросила Муся.
– Ты с ума сошла? – в негодовании вскинулась Амалия. – Я бы никогда не смогла выстрелить в человека!
Муся озадаченно сморгнула. По интонациям Амалии, по ее лицу она видела, что та не лжет.
– Но как же… – пробормотала она и прикусила губу. – Ведь Евгений же убил Ореста, разве не так?
Амалия отвернулась.
– Ореста никто не убивал, – резко ответила она. – Уходи. Я не хочу больше говорить об этом.
Муся медленно поднялась с места и шагнула к дверям.
– Да, я же хотела сказать тебе… – Она заколебалась. – Кузен… Его будут отпевать завтра. А потом повезут в Петербург. – На глазах у нее выступили слезы. – Там его и похоронят. Господи, ну почему, почему все так сложилось?
Амалия мгновение подумала и вытерла мокрые щеки.
– Скажи, а я… смогу присутствовать на похоронах?
– Да, – пробормотала Муся. – Конечно… Вы же с ним были… почти помолвлены…
В дверь постучали. Вошла Даша, держа в руках какой-то листок.
– Вот, Амалия Константиновна… Телеграмма…
Амалия села на постели, взяла телеграмму и прочитала ее. «Амалии Тамариной. Немедленно уезжайте. Ни в коем случае не встречайтесь с графом…»
– Поздно, – устало сказала она, комкая листок и роняя его на пол. – Слишком поздно.