– Да, – вздохнул его тесть, – профукали Россию-матушку! Профукали, прости господи…
Он сладострастно зажмурился и выпил водки.
– Как вы все? – спросил Михаил. – Я же несколько лет не имел от вас никаких вестей… В Белграде у меня все вещи украли, я тяжело заболел и чуть не отдал богу душу, но думал только об одном: добраться до этой квартиры и увидеть тебя, мама…
Лиза, услышав слова мужа, поджала губы. Опять мать! Нет чтобы жену упомянуть!
– Ксения у нас все еще не замужем, – принялась рассказывать новости Аделаида Станиславовна. Ее внучка покраснела и уткнулась в тарелку. – Александр тоже пока не женат. Однажды он чуть окно не разбил в этой самой комнате.
– По какому случаю? – заинтересовался Михаил.
– Ему дали крест Почетного легиона, – объяснила Амалия. – За его воинские подвиги.
– Я не совершал никаких подвигов, – холодно заметил младший сын баронессы. Молодой человек, хотя и пошел на войну добровольцем, терпеть не мог разговоров на эту тему.
– Хорошо, тогда за заслуги. – Амалия примирительно улыбнулась. – Он пришел с награждения и швырнул коробку с наградой в стену. Едва не попал в витраж.
– Я просто был зол, вот и все, – ровным тоном промолвил Александр. – Когда я спасал людей в Париже во время наводнения, то получил всего лишь медную медальку, а когда убил на войне не то сто человек, не то двести, меня сразу же произвели в герои. И вообще, само вручение награды политиками с их гнусными рожами и напыщенными речами походило на какой-то дурацкий балаган.
Кончик носа Лизы задергался. Опять сводный братец мужа не выбирает слов. Просто наказание какое-то, а не семейство!
– Казимир болел, – продолжала Аделаида Станиславовна, – но сейчас ему гораздо легче.
Болящий Казимир как раз в это мгновение выразительно косился на графинчик с водкой, от которого его полностью оттер старый генерал. А Лиза поглядела на него и кисло подумала, что недужный дядюшка уж точно их всех переживет.
Они поговорили еще некоторое время, а потом Михаил поднялся и ушел вместе с женой, детьми и тестем в дом напротив. Амалия заметила, что при ходьбе он немного приволакивает одну ногу.
«Что ж, – думала баронесса, засыпая в ту ночь, – Миша все-таки вернулся… Александр здесь… Мать и дядя со мной… Ксения… Мишина семья… Не стоит роптать на судьбу. Многие, чьи дети погибли, были расстреляны или сброшены в шахты умирать, сказали бы, что мне повезло… да… Но по-настоящему повезло тем, кто не дожил до этого времени, и тем, кто будет жить на сто лет позже нас… Однако никто не выбирает свою эпоху, даже тот, кто ведет ее за собой…»
И Амалия забылась беспокойным сном.
На другой день она снова пошла в парк Тюильри и у чаши фонтана увидела комиссара Папийона, который сидел на скамейке и грелся на солнце.
– Мой старший сын вернулся, – просто сказала баронесса, садясь рядом с ним.
– Это хорошо, – кивнул Папийон.
– Он очень переживает из-за всего, что случилось с нашей страной, – удрученно проговорила Амалия. – Боюсь, даже больше, чем я.
Папийон шевельнулся, переложил трость из руки в руку и оперся подбородком о набалдашник.
– Понимаю, – сказал он. – Я читаю газеты, но, по вашим словам, то, что на самом деле творится в России, в тысячу раз страшнее. Вы должны понимать, что страна, которая так легко проливает кровь своих граждан, в любом случае обречена. У нас, во Франции, однажды было нечто подобное, но мы быстро справились с этим. И в конце концов оказалось, что игра стоила свеч, ведь та революция породила Наполеона.
Амалия не смогла удержаться от улыбки.
– Однако первая империя закончилась поражением, – напомнила она. – Как, впрочем, и третья.
– Да, – серьезно ответил Папийон, – но это было плодотворное поражение, которое стоило иной победы. В конце концов, кто сейчас помнит имена победителей Наполеона? Главное то, что его деяния открыли новые горизонты, и история без него была бы совсем другой. Я понимаю, вам тяжело оттого, что вы потеряли свою родину, но Франция – не такая уж плохая страна. Ведь раньше вы тоже приезжали сюда и подолгу жили здесь, я помню.
– Но это было совсем другое, я приезжала как бы в гости… а теперь получилось, что мой дом сгорел и я должна остаться в гостях навсегда, – грустно откинулась баронесса.
– Вам следует подыскать себе дело, – заметил Папийон. – Я же знаю вас, вы человек действия. Займитесь чем-нибудь, и вам станет легче.