Кабатчик важно шевельнул бровями.
– Ну что ж… – Он заложил руки за пояс, под которым болталось его необъятное брюхо, и с минуту поразмыслил. – У нее есть конкретное предложение?
– Она хочет получить письма обратно, – объяснил Франсуа. – И готова дать за них любую цену. Поэтому ей и нужно встретиться с принцем.
– Хорошо, – неожиданно решился кабатчик, – я передам ему. – Он прищурился. – Как дамочку-то зовут?
– Амалия. Баронесса Корф, – на всякий случай уточнил Франсуа. – Живет в старом особняке той бабы, которую – помнишь? – обчистил однажды Белоручка.[8]
– А, как же, я помню это дело! – хохотнул кабатчик. – Вот смеху-то было, когда он рассказал, как именно ему удалось все провернуть! – Неожиданно Мерль перестал смеяться, и взгляд его стал жестким. – Только скажи мне вот что, друг Франсуа. Ты можешь поручиться, что это не подстава? А то, может, твоя баронесса заодно с легавыми, а?
Франсуа вспомнил лицо Амалии, вспомнил, как ловко она выпроводила из дома инспектора Готье, и решительно покачал головой:
– Нет, Мерль. Уверяю тебя, она сама по себе.
Кабатчик повел носом и оглянулся в зал. Похоже никто не обращал на него и на Франсуа никакого внимания.
– Ладно, – безразличным тоном промолвил Мерль. – Я передам принцу, что ты сказал. Думаю, завтра ты уже получишь ответ.
– Хорошо бы, – сказал Франсуа. Догорающая сигарета обожгла ему пальцы, и он, чертыхнувшись, отбросил ее. – Ну, бывай, Мерль. Пока.
– Будь здоров, – равнодушно отозвался Мерль, возвращаясь на свое место за стойкой.
Франсуа расплатился за вино и ушел.
Ни он, ни кабатчик так и не заметили притаившегося под окном крошечного мальчишку лет семи-восьми, который, засев среди лопухов и репейника, слышал весь их разговор от слова до слова. Как только Франсуа покинул кабачок «Полосатый осел», мальчишка выбрался из лопухов и во весь дух помчался к человеку, который сидел в неприметной карете, стоявшей за две улицы от кабака.
– Ну что, Жюль? – спросил инспектор Готье (ибо человеком в карете был именно он).
– Все, как вы и думали, месье! – взволнованно зачастил мальчишка. – Она точно с ними заодно!
И вслед за этим он пересказал полицейскому разговор Франсуа с папашей Мерлем, не упустив ни единой подробности.
– Что теперь, месье? – спросил маленький шпион, закончив свой отчет.
– Ничего, – отозвался инспектор, вручив ему золотую монету. – Не выпускай из виду долговязого, Жюль. Мне нужно знать все, что он затевает.
– Будет сделано, месье! – с готовностью отвечал мальчишка, соскакивая с подножки.
– Трогай! – крикнул Готье кучеру. И карета медленно покатила прочь.
Глава 4
– В саду Тюильри? – переспросила пораженная Амалия. – Он сказал – в саду Тюильри?
– Ну да, – подтвердил Франсуа. – В саду Тюильри в полдень. А в чем, собственно, дело?
Амалия начала сердиться.
– Мой дорогой Франсуа, вы когда-нибудь бывали в саду Тюильри? Это же не детская песочница, в конце концов! Это бывший дворцовый парк размером чуть ли не с Версаль! Где именно в саду Тюильри я должна ждать Перванша? Возле входа? В аллее? У какой-нибудь статуи? Где?
Но Франсуа только развел руками:
– Он сказал: «В саду Тюильри», вот и все. Неужели вы думаете, я настолько глуп, что не запомнил бы, если бы мне сказали что-то еще?
Франсуа был обижен, и, в сущности, его можно понять. Ведь он выполнил поручение Амалии в рекордно короткий срок, организовал ей встречу, от которой, по ее словам, зависела ее жизнь, – и вот вам, опять она сердится на него!
– А он не мог попросту надуть вас? – внезапно спросила Амалия.
– Кто? – растерялся Франсуа.
– Посредник, к которому вы ходили.
– Нет. – Франсуа решительно покачал головой. – Я слишком хорошо знаю этого человека. Скорее, я думаю, принц воров просто осторожничает. Сами понимаете, за ним ведь очень многие охотятся. Уверен, ему легко будет вас отыскать, просто он хочет убедиться, что вы придете одни.
– Ну, хорошо, – проворчала Амалия. – Только учтите: драгоценности и деньги вы получите только после того, как я побеседую с этим господином.
– Никаких возражений, – отозвался Франсуа. По правде говоря, он бы и сам не прочь был приплатить из своего кармана, чтобы только иметь возможность оставаться с Амалией. В ней чувствовалось что-то таинственное. И потом, при всей своей красоте и обаянии она так мало походила на тех женщин, которые ему попадались прежде! Франсуа никак не мог решить, кем же она является на самом деле, а ведь он считал, что хорошо знает людей.