Один Тростинка, казалось, жалел, что им придется скоро расстаться с письмами. Он посмотрел на пачку в руках Алена и тяжело вздохнул.
– Ладно, – сказал принц воров. – Пока еще время есть, поедим, а там потихоньку начнем готовиться к отбытию. Венсан! Ты останешься здесь и будешь караулить. – Кучер хотел что-то возразить, но Ален опередил его. – Я сказал – останешься здесь, и точка! Если ты боишься, что мы не отдадим тебе твою долю, то успокойся. Я свое слово держу крепко, ты знаешь.
– Да я тебе доверяю, принц, – обиженно запыхтел Венсан. – И вообще, не в том вовсе дело! Просто мне не нравится наш заказчик, я нутром чую, тут что-то неладно. Вот честное слово! – Он жалобно покосился на Алена. – Может, ты мне все-таки позволишь пойти с вами? Для подстраховки, а?
– Я сказал – нет! – жестко промолвил Ален, и его светлые глаза сделались холодными, как лед. – Ты останешься здесь, а остальные пойдут со мной. А теперь, Изабель, накрывай на стол. Я чертовски проголодался.
Часть III
Принц воров
Глава 1
– Господин и госпожа де Креки! – возвестил лакей. И продолжил: – Месье Ланглуа! Граф и графиня де ла Терн!
Вечер у Жерома де Сен-Мартена обещал быть весьма людным. Здесь были аристократы, жены аристократов (далеко не всегда аристократического происхождения, вопреки тому, что можно было ожидать), депутаты из числа бонапартистов, один знаменитый оперный певец, дюжина журналистов, престарелая мадам Ларейни, которая целых девять раз побывала замужем и теперь жила одна с тремя кошками, двумя канарейками и собственным легкомысленным характером. Чуть позже приехали академик Фернан Шанталь, знаменитый своими исследованиями в области древней литературы, банкир Дюссолье, прославившийся своими миллионами, и писатель Саварен, известный своими книгами, своим остроумием, а также тем, что в его постели побывала едва ли не половина находящихся на вечере женщин. Так что можно понять раздражение банкира, когда пришедшая с ним хорошенькая кудрявая актриса Лафрессанж оставила его и вовсю принялась кокетничать с Савареном.
– Ах, месье, – умильно шептала она, заглядывая писателю в глаза, – я так люблю ваши книги! Скажите, а это трудно – писать?
– Нет ничего проще, мадам, – отвечал Саварен с улыбкой. – Прежде всего вы берете кипу бумаги, потом хорошее перо, а потом принимаетесь думать. И все, что вы придумываете, вы описываете на бумаге. Пером.
– Ах, месье, полно вам! – воскликнула мадам Ларейни, по старой привычке жеманясь и поджимая увядшие губки. – Ведь стать писателем вовсе не так просто, как вы только что сказали!
– Право, проще, чем вы думаете, мадам, – отозвался Саварен, оглядываясь на проходящую мимо блондинку в вишневом атласном платье. – Если за то, что вы пишете, вам платят, значит, все в порядке, вы писатель. Если нет, – он ехидно покосился на спешащего за блондинкой Люсьена де Марсильяка, – вам прямая дорога в журналисты.
– Однако вы язва, месье! – заметила мадам Ларейни.
– Баронесса Корф! – вскричал Марсильяк, догнав Амалию. – Нет слов, чтобы выразить, как я счастлив вновь видеть вас!
Он буквально пожирал ее глазами, и Амалия с улыбкой предоставила ему эту возможность. Она знала, что ослепительна, и не видела причин скрывать это.
– Кажется, я видела месье Саварена? – спросила она, кончиком веера указывая на писателя.
– Да, он здесь, – довольно сухо подтвердил Марсильяк. Они с Савареном терпеть не могли друг друга – с тех пор, как Марсильяк увел у писателя его любовницу, а тот отомстил, разрушив намечавшийся выгодный брак журналиста. – Кстати… Не знаю, правда ли это, но ходят упорные слухи, что романы месье Саварена выходят быстрее, чем он успевает их писать. – Журналист понизил голос. – Поговаривают, будто он пользуется услугами литературных негров.
– Да что вы говорите! – воскликнула Амалия. По тону журналиста она догадалась, что писатель чем-то насолил ему, но говорить об этом с Люсьеном явно было бессмысленно.
– А вот академик Шанталь, – ухватился Люсьен за первую же возможность отвлечь приглянувшуюся ему красавицу от опостылевшего сердцееда. – Хотите, я познакомлю вас с ним? – И, не слушая ответа Амалии, он решительно увлек ее за собой.
В самом деле, маленький академик, старый, сморщенный и почти лысый, представлял для него куда меньше опасности, чем черноволосый красавец Саварен с его холеными усиками и жгучими глазами.