Возможно, этот случай, а может быть взгляд, брошенный на далекие саванны, наполнили меня беспокойством и чувством неприязни к бесплодной гористой стране, где я столько пережил. Встреча с людьми, несмотря на всю их странность и враждебность, разбудила во мне желание человеческого общения, и это безысходное стремление вылилось, в свою очередь, в отвращение к окружающему. Я не надеялся встретить на равнине дружелюбные человеческие существа; но решил рискнуть, несмотря на то, что никакого представления об опасностях, которые мне могут повстречаться, не имел. Перед тем как покинуть холмы, какая-то прихоть заставила меня соскоблить с лица обильную поросль и подровнять косматые волосы с помощью кинжала, полностью сохранившего остроту бритвы. Мне трудно сказать, почему я это сделал, скорее сработал естественный инстинкт человека, отправляющегося в новую страну и желающего выглядеть «на все сто».
На следующее утро я спустился на травянистую равнину, простирающуюся к югу и востоку, насколько хватало взгляда. Я двинулся на восток и преодолел в этот день много миль без каких-либо приключений. Мне повстречалось несколько извилистых рек с травой вдоль берегов, превышающей мой рост. Я слышал, как в этой траве фыркали и ворочались какие-то тяжелые животные, и обошел их далеко стороной. Впоследствии выяснилось, что предосторожность была совсем не лишней.
Возле рек водились во множестве ярко раскрашенные птицы всевозможных форм и оттенков. Одни — молча, другие — непрерывно издавая резкие крики, кружили над водой или ныряли, чтобы выхватить из глубины добычу.
Далее на равнине встретились стада пасущихся животных — маленьких, похожих на оленей созданий, и забавное существо, напоминающее пузатую свинью с чрезмерно длинными задними ногами, передвигавшееся огромными скачками, совсем как кенгуру. Это было уморительное зрелище, и я смеялся так, что у меня разболелся живот. Позже до меня дошло, что я смеялся впервые с тех пор, как ступил на Альмарик, если не считать нескольких коротких рыков дикого удовлетворения при виде сокрушенного врага.
Этой ночью я спал в высокой траве неподалеку от реки и легко мог стать жертвой любого бродячего хищника. Но судьба оказалась благосклонной ко мне. Вся равнина оглашалась громовым ревом рыскающих чудовищ, но ни одно из них не приблизилось к моему ненадежному убежищу. Ночь была теплой и разительно отличалась от ночей, проведенных в холодных суровых горах.
На следующий день произошло важное событие. Я не ел мяса на Альмарике, за исключением случаев, когда жестокий голод заставлял меня есть его сырым. Тщетно я искал какой-либо камень, могущий высечь искру. Скалы были из странной породы, неизвестной на Земле. Но в это утро на равнине я нашел в траве кусок зеленоватого камня и, поэкспериментировав с ним, обнаружил, что он обладает свойствами кремня. Упорные попытки, когда я ударял по камню кинжалом, вознаградили меня искрой огня в сухой траве, и вскоре я раздул ее до пламени — мне пришлось здорово потрудиться, прежде чем я смог его загасить.
Этой ночью я окружил себя кольцом огня, поддерживаемого сухой травой и медленно горевшими стеблями растений. Я чувствовал себя в относительной безопасности, несмотря на то, что в окружающей темноте двигались огромные формы; я различал крадущийся шаг огромных лап и мерцание свирепых глаз.
Передвигаясь по равнине, я питался растущими на зеленых стеблях плодами — заметив, что их поедали птицы. Они были приятны на вкус, но им недоставало питательности горных орехов. Я с вожделением поглядывал на носящихся вокруг оленеподобных животных, ведь теперь я мог приготовить мясо, но не знал, как его добыть.
В течение многих дней я бесцельно бродил по необъятной равнине, пока наконец не увидел огромный, обнесенный стеной город.
Я обнаружил его вечером, но, несмотря на огромное желание исследовать его подробнее, все же разбил лагерь и решил дождаться утра. Я гадал, заметят ли обитатели города костер и не вышлют ли отряд узнать, кто я такой и каковы мои намерения.
С наступлением ночи город стал неразличим, но в последнем свете угасающего дня на фоне неба отчетливо вырисовался его резкий и мрачный силуэт. На таком расстоянии я не мог разглядеть никаких признаков жизни, только неясные зеленоватые очертания высоких стен и огромных башен.