– …Старый дом Перкинсонов. Хм, строился он как отель и тоже имеет историческую ценность. Отель… хм, отель «Уиндербер», да, так он назывался в пору, когда Бойдс был Меккой отпускников и состоял из трех отелей, нескольких частных домов и железнодорожной станции.
Порез на ладони горел все нестерпимей. Молли сжала запястье другой рукой и сморщилась от боли.
– Что такое? – шепотом спросил Коул. – Молли, в чем дело?
– Ладонь как огнем жжет. – Молли встряхнула перевязанной рукой и закачалась взад-вперед. – Боль адская! – шипела она, отчаянно стараясь не закричать.
Ньютон уже заметил и красное лицо Молли, и слезы на глазах.
– Что с вами?
Кто это спросил, Молли не поняла. Все смотрели на нее – кто с недоумением, кто с любопытством. Она не могла перестать качаться: боль простреливала от запястья к локтю, словно с кровью по венам двигалась. Коул уже поднялся и помог встать Молли.
– Я… ладонь порезала, сильно, – как можно спокойнее проговорила она. – Пожалуй, мне лучше уйти.
Невозмутимый Коул повел ее к машине, заверив членов комитета, что с Молли будет все хорошо.
На полпути Молли неожиданно повернулась к Ньютону и отрывисто спросила:
– Ньютон, как найти дом Перкинсонов?
В глазах Молли читалось такое страдание, что потрясенный Ньютон не сразу понял, о чем речь.
– А-а! – протянул он, вспомнив свой доклад. – За грунтовой дорогой у озера, но ходить туда нельзя. Ни в коем случае. – Ньютон покачал головой, глядя, как Коул упрашивает Молли сесть в машину. – За домом присматривает пастор Летт. Ей строго-настрого запрещено пускать посетителей не только в дом, а даже на тот участок дороги.
Молли кивнула – спасибо, мол, поняла – и отвернулась.
– Спасибо, Ньютон, – поблагодарил вслух Коул. – Доклад отличный, но, боюсь, нам пора. – Он помог жене сесть в машину.
Молли рухнула на сиденье и сложилась пополам: не закричать бы в голос! Коул снял повязку с ее ладони, а Молли отвернулась, боясь смотреть на рану.
– Что там? – спросила она. Коул не ответил, и она настойчиво повторила: – Что там? Как рана?
– Молли, что это?
Молли взглянула на ладонь: место пореза покраснело и опухло. Обвиняет ее воспаленная Т или умоляет, Молли не знала, но чувствовала: пульсирующая боль – сигнал.
– Утром никакого воспаления не было, честное слово!
За долю секунды разрывающаяся от боли рука онемела, опухоль спала, краснота поблекла. В следующий миг прошло и онемение.
– Что за ерунда? – пробормотал Коул.
– Понятия не имею, – отозвалась Молли. – Уже не болит. Вообще не болит! Господи, Коул, что со мной?!
Глава 12
Прошло несколько часов, а Трейси по-прежнему чувствовала себя разбитой и измученной. Открыв глаза, она увидела: женщина сидит на пне, в одной руке – старый перочинный нож, в другой – деревянная птичка.
– Мамочка не любит плохих девчонок, – проговорила женщина.
Трейси уже не мучили ни боль в руках, ногах и плечах, ни отчаяние.
– Придется отправить тебя в страшное место.
– Нет, – шепнула Трейси. Сил сопротивляться не осталось. Девочка умоляюще смотрела на похитительницу.
– Юная леди, вы сами лишили меня выбора. Мне будет хуже, чем тебе.
Трейси смотрела, как стружка падает с деревяшки на земляной пол. Взгляд остановился на ноже, потом скользнул к деревянным птичкам, выстроившимся вдоль стены, у которой спала Мамочка. Вдруг каждая птичка означает похищенного ребенка? Трейси снова взглянула на нож.
Мамочка молча вырезала птичью голову. Когда обозначился клюв, похитительница встала и бережно посадила птичку на пень. С ножом в руке она и повернулась к Трейси.
Девочка стиснула зубы, сдерживая рыдания.
Так, с ножом, Мамочка и шагнула к Трейси, протянула к ней обе руки. Девочка отпрянула и крепко зажмурилась, но Мамочка, засмеявшись, осторожно поставила ее на ноги.
– В чем дело? – тихо спросила Мамочка.
Трейси украдкой глянула на нее и попыталась отстраниться, но Мамочка крепко держала ее за плечи. Наконец женщина отпустила одно плечо Трейси, поднесла руку с ножом к глазам, внимательно вгляделась, нахмурилась. Негромко хмыкнув, швырнула нож к пню и отпустила девочку.
– Пошли, – устало проговорила она.
Трейси облегченно выдохнула и побрела за ней. Мамочка отодвинула фанеру и повела девочку по земляному коридору. Возле входа в темную пещеру Трейси охватила слабость – не может она туда идти, просто не может! От страха сжало горло. Мамочка обернулась, схватила за руку и потащила за собой.
– Нет! – закричала Трейси. – Я больше не буду, обещаю! Прости меня, прости! Пожалуйста, не сажай меня в страшное место, ну пожалуйста!