– Молли, повторяю, Родни Летт мертв и похоронен.
«Я на верном пути», – снова и снова повторяла пастор Летт, подъезжая к дому Портеров. В последнее время самоувещеванием приходилось заниматься все чаще: она же пастор! Недавние события напомнили о том, как она поступила много лет назад, – словно вскрылась старая рана. «Селия сломлена, напугана и наверняка казнит себя. Мой долг – избавить ее от чувства вины и облегчить страдания», – думала пастор Летт.
Мысли о поисках Трейси, о жалких, по ее мнению, потугах местной полиции разозлили пастора. Система все та же, что двадцать лет назад, когда искали Кейт Пламмер. Пастор Летт стиснула руль. Она думала о Родни. «Как же люди поверили, что этот увалень погубил ребенка?» Пастор остановилась у обочины. На глаза навернулись слезы. Она вспомнила, как изменился в лице Родни, когда услышал, что Кейт пропала.
Родни плакал, по-детски размазывал слезы кулаками, но сильнее всего пастора Летт потрясла его реакция на фотографию Кейт. Родни замер, потом взял у нее снимок и уставился в невинные глаза Кейт Пламмер, словно в ту самую минуту через фотографию установил связь с девочкой. «Она в темноте», – проговорил он без раздумий и объяснений, по крайней мере, так тогда казалось. Эти три слова напугали пастора.
В тот вечер не хотелось оставлять Родни одного, но не отменять же службу. Пастор Летт пообещала себе, что потом поговорит с Родни и выяснит, что значат его слова. Увы, она не успела: позвонили из полиции.
Она тогда понеслась в участок, ругая себя за то, что оставила Родни одного. Ее привели в комнату для допросов – там за жутким металлическим столом сидел ее брат. Ни дать ни взять ребенок, который решил стянуть конфетку с витрины, но был пойман за руку, – Родни раскаивался, но сам не понимал в чем. Он посмотрел на сестру с мольбой и страхом, и она едва не захлебнулась от чувства вины. Пастор бросилась к нему, крепко обняла, а Родни уткнулся ей в плечо и всхлипывал. «Девочка в темноте!» – повторял он, и пастор Летт похолодела от страха. Она отлично понимала, почему допрашивают Родни. Когда-то детектив Кейтен посещал службы и даже обедал у них дома. Он хорошо знал Родни, и пастор Летт надеялась, что он защитит ее брата. Напрасно!
Допрос был, мягко сказать, бесполезным и никакого толку расследованию не принес.
– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – спросил детектив Кейтен, сконфуженно глядя на пастора Летт.
Родни раскачивался на стуле. Пастор хорошо знала: в таком состоянии брат еще сильнее замыкается в себе.
– Девочка в темноте, – твердил Родни. – Девочка в темноте.
– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – снова спросил Кейтен. Раскачивание Родни он явно принял за кивок.
– Подождите! – взмолилась пастор Летт. – Родни не знает эту девочку. Он лишь на фотографии ее видел. Кейтен, он ее не знает! – Она в панике посмотрела на брата: – Родни, скажи им правду! Скажи, что ты не знаешь Кейт! – умоляла она его, как ребенка, который уверен, что прав, и не понимает, из-за чего нервничают родители.
Родни закачался еще сильнее.
– Девочка в темноте!
– Родни, куда ты ее спрятал? – спросил Кейтен. – Она жива?
Пастор Летт резко выпрямилась и сжала руки в кулаки. Родни перестал раскачиваться. Он словно нырнул в глубины своего сознания, поплавал и нашел ответ.
– Ей не больно. Она с мамочкой, – объявил он.
– С мамочкой? – заорал Кейтен, склонившись над Родни. – Мама Кейт не умерла. Родни, у нее рак, но она не умерла! Что ты натворил, идиот?
Пастор Летт загородила брата собой.
– Не смейте его обвинять! – процедила она.
Родни, сбитый с толку злостью детектива, встал.
Теперь он возвышался над Кейтеном, который, расправив плечи, уставился на его широкую грудь.
– Сядь, Родни! – приказал он.
– С мамочкой! – взволнованно повторил Родни, сверху вниз глядя на детектива. – Ей не больно. Не больно!
Кейтен расценил это как признание в убийстве.
Пастор Летт обняла брата за плечи – тот прильнул к ней, как ребенок, который боится чужих, – и прижала ладонь к его затылку, будто защищая от детектива Кейтена.
– Родни, не говори, чего не знаешь. Ты путаешь мистера Кейтена. – Она посмотрела на детектива. – Он не понимает, что говорит. Вы же это видите?
Краем глаза Родни наблюдал за детективом.
– Карла, Родни хороший! – воскликнул он, утирая слезы.
– Да, Родни хороший, – заверила пастор Летт и, не сдержавшись, заплакала.
– Она в темноте. С мамочкой, – шепнул Родни.
– Послушайте, Кейтен, это же Родни. Он ни в чем не виноват, – зачастила пастор Летт, но страх ледяными клешнями сжал грудь, и она запнулась. – Он… порой видит невидимое… – Пастор Летт отдавала себе отчет в том, что детектив может счесть ее сумасшедшей, но уповала на его сострадание, он ведь знает Родни, знает давно. – Родни чувствует, что где происходит. Иногда заранее, иногда после самого события, но… это правда.