Вверх по склону холма, между кукурузными полями у церкви – Молли бежала к месту для привала. Адреналин в крови так и бурлил – давало о себе знать посещение пасторского дома. На вершине холма Молли остановилась перевести дух. Ее взгляд скользнул через поля и по главной дороге к крышам наступающих с юга предместий округа Колумбия. Где-то там, между лесами, спрятался парк аттракционов. Мысли неизбежно перескочили к Трейси, и Молли затопила печаль. Она обернулась в ту сторону, где находился дом Перкинсонов. Башенки дома едва угадывались за деревьями.
Бегом до конца тропки и вниз по склону, к поляне. Среди деревьев гулял ветер, и ветви издавали гнетущие стоны. Внушительные деревья будто охраняли, прятали поляну от чужаков. Молли подошла к первому деревянному ящику, тому самому, возле которого обнаружила фантик. Вкус яблочного леденца, к счастью, не появился, и Молли ощутила облегчение, к которому примешалась досада. Она прижала руку к рассохшейся поверхности ящика и стала ждать Картину. Закрыла глаза – пусть перед мысленным взором появится место, куда упрятали Трейси. Она слышала шорох ветра, шелест опавших листьев, но других ощущений не было: ни покалывания, ни расплывающихся образов, ни мурашек на коже – только пустота и разочарование.
Молли отдернула руку. Т-образный шрам практически исчез. «Черт! – крикнула она небу. – Покажись, мать твою! Чувствую ведь, здесь что-то есть! Только направь меня, остальное сделаю сама». Молли дрожала от холода. Пропитавшаяся потом одежда липла к телу. На лбу проступила испарина. Молли обежала вокруг полянки раз, другой, третий – согреться, а заодно получше изучить это место. Она останавливалась возле каждого ящика, прижимала ладонь к сухому дереву и ждала знака. Напрасно. Поочередно поднимала крышки, заглядывала внутрь. Крышки были тяжелые, но разочарование ложилось на сердце еще большей тяжестью. Она металась по поляне, изводя себя бесконечными «а если». В миллионный раз Молли пожалела, что не умеет контролировать Картины и вызывать их, как получилось в участке.
Молли тяжело вздохнула, признавая поражение. Плакать Молли ненавидела, считая слезы признаком бессилия. Она втянула холодный воздух и рванула вверх по склону к церкви. Она вылетела на Уайт-Граунд-роуд в надежде, что Картина настигнет ее там. Ничего. Молли воткнула в уши наушники и побежала, подхватив ритм музыки.
Они шли так долго, что у Трейси заболели ноги. Направо, потом налево; туннель, снова туннель – девочка быстро перестала ориентироваться. Внезапно после очередного поворота под ногами возникли рельсы. Идти стало еще тяжелее – ступать приходилось по узкой полоске земли между рельсами. Трейси то и дело спотыкалась и проваливалась в канаву, что тянулась вдоль рельсов. У Мамочки ноги большие, как же она так легко идет между рельсами, ни разу не поскользнется и не споткнется? Трейси заглядывала в каждый лаз, в каждое отверстие в земляной стене: что там, пещера или другой туннель? Рассматривать особо не получалось, пока Мамочка не поднимала фонарь и не разбавляла кромешный мрак светом. «Раз там не туннель, значит, пещера», – думала Трейси, хотя порой пещеры оказывались размером со шкаф. Больших, хотя бы размером с их спальню, почти не попадалось, зато в некоторых стояли прямоугольные тележки. Тележки были старые, со ржавыми боками. Особенно Трейси понравились колесики, на тележках их по восемь, по четыре с каждой стороны. Трейси хотелось поиграть с тележками и даже забрать одну в спальню – тяжеловата, конечно, зато получится отличная коляска для кукол, – но Мамочка не позволила. Она сказала, что просила свою маму о том же, когда задолго до маминой смерти впервые спустилась в туннель.