— Точно. Вот так читают табло отправлений. Теперь есть еще такое же табло прибытия. Какой поезд прибывает откуда-нибудь. Здесь, на этой стороне. Итак, если мы посмотрим сюда, давай смотреть, который сейчас час? Ах, через семь минут, в четырнадцать десять на одиннадцатый путь прибудет поезд номер 3542 из Марселя.
Амандина изучила сначала одно табло, потом другое. Посмотрела на Соланж. Снова на табло.
— Шестой путь в пятнадцать ноль пять, поезд номер 1129 отправится в Лион. Где Лион? Можем мы поехать туда сегодня?
— Слишком далеко, чтобы ехать сегодня. Теперь пойдем со мной, чтобы доставить пакет к тому столу и…
— А затем мы сможем вернуться назад посмотреть на поезда?
— Ну, я полагаю… Да, да, сможем. Если мы поспешим, мы сможем встретить поезд из Марселя, как ты думаешь? Посмотри снова на табло прибытия и сможешь узнать, какой путь.
— Путь одиннадцатый, пойдем.
Как если бы они действительно кого-нибудь встречали, они поспешили на перрон и остановились среди маленькой шумной группы встречающих. Амандина встала поближе к Соланж, крепко держа ее руку, на другой руке повыше подтянула атласный шнурок темно-синего, как полночь, мешочка на запястье. Глядя на Соланж, сказала:
— Разве здесь не прекрасно?
— Ш-ш-ш, вот он подходит. Ты его еще не видишь, но уже слышишь. Слушай, закрой глаза и слушай.
Амандина прижалась лбом к Соланж.
— Его звук такой, как будто он торопится к нам. Как будто ему не терпится нас увидеть. На что похож его звук?
— Да, это так. Да, ты права, точно…
Амандина смеялась, визжала и фыркала, изображая звуки прибывающего поезда. Соланж крикнула, перекрывая шум:
— Послушай объявление по станции.
«Прибыл поезд из Марселя на одиннадцатый путь. На одиннадцатый путь прибыл марсельский поезд».
Амандина следила за пассажирами, улыбаясь, и махала рукой приехавшим, они спускались по металлическим подножкам вагонов. Особое внимание она уделяла женщинам.
— Можем ли мы остаться здесь, чтобы посмотреть и другие поезда? Я хочу постоять здесь до…
— Давай пойдем назад посмотреть табло и узнать, когда придет следующий.
— Следующий, и еще следующий и…
— Хорошо, еще два. А потом пойдем выпьем чаю. Разве ты не проголодалась?
Еще два. А потом еще, пока не погас свет над платформой номер шесть. Раскачивая на запястье темно-синий, как полночь, мешочек, в шляпке набекрень Амандина смотрела на Соланж.
— Мне здесь нравится.
— Мне тоже.
— Мне нравится здешний запах. Он обжигает нос, но мне нравится. Мне нравится здешний воздух на вкус. Он такой, как вкус ложки, когда облизываешь ее после пудинга.
— Действительно, воздух пахнет металлом.
— Я могла бы остаться здесь навсегда, пока придет ее поезд. Придет из… Хотела бы я знать откуда. Может, это будет следующий. Самое лучшее в поездах то, что поезд, который вы ждете, может быть следующим.
— Я думаю, шестнадцать ноль три придет вовремя. Ты слышишь?
Потом Амандина и Соланж кричали во весь голос вместе с начальником станции:
— На шестой путь прибыл поезд из Каркассона. Поезд из Каркассона прибыл на шестой путь.
Однажды воскресным утром через месяц, когда Соланж стелила простыни на Амандинину драпированную ситцем кровать и взбивала подушку, она подняла ее к свету и спросила:
— Что это значит? Не думаю, что это хорошо для постельного белья.
— Я не пыталась сделать белье лучше. Это рисунок лица моей мамы. Смотри, если ты вглядишься более внимательно, тебе покажется, что он такой же, как рисунки на наволочках.
— Амандина, разве у тебя не было возможности рисовать не на наволочке? Это нечеткое изображение чего-то похожего на…
— Это рисунок углем. Мы используем уголь в рисовальном классе. Обычно мы рисуем деревья или цветы, но иногда я рисую лица. Как ты можешь видеть.
— Да, да, я вижу. Но почему ты решила нарисовать ее на подушке? Почему не на…
— Я это делала все время в школе, но сестра Женевьева не обращала на меня внимания. Когда она меняла белье, я просто брала чистую наволочку вместо наволочки с портретом моей мамы. Я сказала сестре Женевьеве, что это помогает мне спать, когда мама рядом со мной. Я знала, что ты будешь меня ругать, и никогда этого здесь не делала. Но прошлой ночью я не могла заснуть и подумала, что если нарисовать ее…
— Я поняла. Пусть она будет здесь. Оставим ее здесь на следующую неделю. Хорошо?
— Хорошо.
— Но ты знаешь, что если не можешь заснуть или если мечты тебя тревожат… Ты знаешь, что можешь прийти спать ко мне в кровать или позвать меня прийти спать к тебе. Ты знаешь это, не так ли?