Дом навевал на него слишком тяжкие воспоминания.
Ему было стыдно за то, что он тогда сбежал.
Он бросил Каллахана, и его убили.
Воспоминания о том страшном утре, когда он вернулся в дом, вновь нахлынули на него. Он нашел Каллахана голым на полу спальни, его кожа была изодрана, куски плоти оторваны от его тела и разбросаны по комнате, словно голодный зверь пытался сожрать его, но счел его плоть неаппетитной и просто выпотрошил жертву.
Имад нашел ее за холодильником. Блестящие рыжие волосы свисали вниз. Пустые глазницы на лице, как бездонные ямы, уставились в никуда. Сморщенные губы. Белые зубы.
Он забил гроб гвоздями.
Затем перенес застреленных взломщиками собак по одной, наверх, в спальню Каллахана. Подстроил все так, чтобы полиция решила, что это они растерзали его. Для этого он раскрывал их мертвые пасти и сжимал их во всех местах укусов мумии, чтобы исчезли все следы человеческих зубов на его теле. Потом был допрос в полиции. Изо дня в день они возвращались к вопросу о пистолете. Где пистолет 22-ого калибра, из которого Каллахан стрелял в напавших собак? Имад только пожимал плечами. Полицейские не верили в версию с нападением животных: ни пистолета, ни крови животных в комнате. Они подозревали Имада. Догадывались, что он приложил ко всему этому руку. В конце концов, он должен был унаследовать имущество покойного. Однако без улик его так и не арестовали.
Оставшись один в доме, парень чувствовал себя предателем, его трусость в ту ночь была фатальной для Каллахана, и он не мог себе этого простить. С женщиной ему было легче отгонять воспоминания.
Эта смотрела на него, полуулыбаясь, когда железные ворота распахнулись.
- Я поняла, - сказала она, до сих пор не веря, что такое поместье может принадлежать ему, как и автомобиль, в котором они ехали. - Ты - шофер.
Он начал, как обычно, с экскурсии по дому. Хотя девушка была явно потрясена роскошно обставленными комнатами, она продолжала криво усмехаться, качать головой, отпускать язвительные замечания.
Пока они не дошли до хозяйской спальни.
Тогда Имад повернул ее лицом к себе. Он стянул ее футболку через голову, наслаждаясь тем, как двигаются ее маленькие груди, когда она поднимает руки. Он расстегнул пояс ее джинсов. Расстегнутая молния открыла глубокую впадину бледной кожи, лобковые волосы, показывая отсутствие трусиков. Имад стянул с нее джинсы.
Девушка откинулась назад, криво ухмыльнувшись.
- Нашел то, что искал? - спросила она.
- Думаю, да.
- Знаешь, что с этим делать?
- Ванна вон там. - Он указал на дверь позади себя. - У тебя есть полчаса.
- Зачем?
- Чтобы принять ванну.
Она засмеялась.
- Боишься запачкаться?
- Я не собираюсь пачкаться в том, что оставили мои предшественники.
- А? – девушка подняла тяжелый взгляд из-под ресниц. Наглый. Дерзкий.
- Прими ванну. Я приму душ в другой комнате и приготовлю для нас выпить. Что ты предпочитаешь?
- Ром с колой.
Имад усмехнулся.
- Конечно.
Завернувшись в полотенце, она вошла в спальню. Ее мокрые волосы прилипли к голове, кожа была розовой, как у молодого поросенка.
- Ты выглядишь восхитительно, - сказал ей Имад и протянул стакан.
- Вот как? - спросила она. – А до этого нет?
Имад проигнорировал вопрос.
Они выпили. Он отставил бокал и потянулся к девушке.
- Не так быстро, - сказала она. - Сначала нам нужно уладить одно небольшое дело.
- А, да. - Имад улыбнулся, надеясь скрыть свое разочарование. - Финансовый вопрос, я полагаю.
- Ты быстро соображаешь.
- Сто долларов подойдет?
- Двести.
Имад рассмеялся.
- В таком случае, тебе лучше одеться. Я вызову тебе такси. - Он повернулся к двери.
- Сто пятьдесят, - предложила она.
- Я ушел звонить.
- Сто тридцать, - не прекращала торговаться проститутка.
- Сто... с премией, если ты ее заслужишь.
- Кто это решит?
- Я, конечно.
- Сколько премии?
- Столько, сколько я посчитаю нужным. Согласна?
- Но сто точно?
- Сто точно.
- Почему бы и нет? - Она распахнула полотенце, сбросив его на пол.
Имад подошел к ней вплотную. Девушка развязала пояс его халата и распахнула его. Ее глаза округлились.
- Боже всемогущий, какой у тебя большой!
- Он достался мне в наследство от отца.
Она взяла его член в руки, и тот еще больше увеличился в размере.
- Кто был твоим отцом, Кинг-Конг? - девушка рассмеялась своей шутке. - Держу пари, что ни одна цыпочка не забудет такой хрен. Долбишь им все, что шевелиться?