— Дяденька, дайте монеточку, — пристал к нему мальчик лет десяти в старой, затасканной одежонке. — Кушать хочется.
— Скажи, что ты хочешь, и я тебе принесу, — ответил Данте. Он уже давно уяснил, что денег давать нельзя, даже детям. Тем более детям.
— Лучше дайте денежку, — протянутая ладонь лучше всего говорила о намерениях юного наркомана.
— Денег я тебе не дам, — твердо ответил Данте, хотя сердце сжималось при виде худосочного парнишки. — Или я сам покупаю тебе еду, или голодай.
От несчастного вида не осталось и следа. Жалобное лицо перекосила жуткая гримаса, ладонь превратилась в кулак.
— Каз-зел, — процедил мальчик сквозь зубы и сплюнул на асфальт. — Чтоб ты сдох.
Данте лишь покачал головой. Он уже привык к местному населению и научился не реагировать на выходки субъектов, подобных этому мальчику, хотя поначалу было нелегко. Они толпами осаждали, стоило только появиться в Трущобах. Налетали, как воронье, требуя денег на выпивку и наркоту. Иногда нападали, но, слава Богу, редко, предпочитая давить на жалость.
Справа выросла кирпичная пятиэтажка. Две подъездные двери в ней были заколочены досками, третья же отсутствовала вовсе. Оттуда доносилась пьяное пение:
— Пять к одному, один к пяти-и-и… Никому из нас живым не уйти-и-и…
— Роберто! — крикнул Данте, не заходя в подъезд — старый алкаш не терпел, когда кто-то вторгался в его жилище. — Роберто, это я!
Очередная строчка песни завершилась громким иком. Данте терпеливо ждал. Вскоре тот же голос спросил:
— Это кто там?
— Это я, Данте.
— Д-данте? Не знаю я никакого Данте…
— А как насчет «Джека Дэниелса»?
В подъезде воцарилась тишина. Затем из дверного проема высунулась небритая физиономия.
Роберто подслеповато щурился, силясь разглядеть пришельца. Но Данте знал, что это лишь притворство — у Роберто было необычайно острое зрение, он видел то, на что другие обычно закрывали глаза. Но любые наблюдения он был согласен унести с собой в могилу, если только вы не могли растопить его сердце. А это удавалось только с помощью огненной воды.
— Данте? Ты, что ли?
— Я. Поговорить надо.
— Старею я, Данте, — прокряхтел Роберто, выходя из подъезда. Ему еще не было и пятидесяти, но выглядел он на все семьдесят. Поношенная рубаха сплошь состояла из заплаток, куртка неопределенного цвета прохудилась на локтях. Штаны держались на веревочке, у одного ботинка практически отклеилась подошва. Перегаром от него разило так, что Данте отступил, когда Роберто двинулся к нему. — Ты принес мне выпить?
— Ты же знаешь, я это не поощряю.
— А то как же, знаю, — вздохнул пьяница. — Если тебе, конечно, не нужна информация, — он хитро прищурился. — Видел я тут кое-что. Но без стакана — не скажу!
Данте усмехнулся.
— Кто бы сомневался. Но сначала я задам тебе несколько вопросов, если не возражаешь.
— А точно нальешь? — подозрительно покосился на него Роберто.
— Я хоть раз тебя обманывал?
Бродяга, кряхтя, уселся на остатки лавочки и жестом предложил Данте присоединиться.
— Так чего ты там узнать хотел? Спрашивай — я отвечу.
— Позавчера тут произошло убийство. Ты что-нибудь об этом слышал? — Данте сцепил пальцы и наклонился вперед, чтобы как можно меньше солнечных лучей попадало в глаза. Затылок опять сверлил крошечный бур боли, но ему нужно было продержаться. Иначе он никогда не найдет разгадку.
— Тут часто кого-то убивают. День без смерти — все равно что Новый год без елки.
— Не юли, — поморщился Данте — Ты прекрасно знаешь, о чем я. Преступника взяли прямо на месте. Уж не по твоей ли подсказке?
— Самого убийства я не видел! — вытаращился на него Роберто. — И я не стукач!
— Ну конечно. А кто снабжает меня информацией? Твоя жена?
— Я не женат. Да и это не стукачество, — обиженно проворчал Роберто. — Тебе нужны сведения, или я могу идти?
— Нужны. Пусть ты не видел, как это произошло, но все об этом знаешь, я прав?
Роберто приуныл, поняв, что добиться выпивки будет не так просто.
— Да ничего особенного нет в том убийстве! И чего ты им так интересуешься? Ну выпил парень, повздорил со Злобным Литто… Печально все закончилось, но что уж тут поделать…
— А с чего он вдруг к нему прицепился?
— Насколько я слышал, Злобный Литто искал свою дочурку. Миленькая такая девочка, восемь недавно исполнилось. Ну, он-то ее не сильно жаловал, бил, голодом морил…