Сикарий уставился на нее суровым и непоколебимым взглядом. Амаранта заставила себя встретиться с ним взглядом, чтобы он не заподозрил ее в нечестности.
— Я отказываюсь, — сказал Сикарий.
"Что? Почему?"
— Ты лжешь, — сказал он и прошел мимо нее, направляясь к лестнице.
Наступило отчаяние – это был ее единственный шанс! – но она удержалась от того, чтобы дотянуться до стилета. Не может быть, чтобы человек с его опытом в этот момент предвидел удар в спину.
Она заметила кое-что, что заставило ее замереть: небольшое пятно красной грязи на задней части его ботинка. Не грязь, а мелко раздробленный кирпич, и в Стампсе было только одно место, где можно было в нем пройти. Она хорошо знала эту штуку, потому что каждое утро после пробежки вытирала ее со своей обуви. Потом она вспомнила о его влажных волосах. К тому времени, как Сикарий достиг дна и скользнул во тьму, у нее появился новый план.
«Может быть, я и лгу, — пробормотала она про себя, — но я знаю, где ты проводишь вечера».
Глава 4
На следующую ночь Амаранта спряталась в тени между двумя заснеженными холмами, возвышающимися над озерной тропой. За берегами возвышающиеся ямы с костром освещали людей, выпиливающих глыбы льда из замерзшей воды. Их звон и лязг доносился до берега. Поскольку сезон сбора урожая у них был коротким, они работали всю ночь, но Амаранта не думала, что ей нужно беспокоиться о мужчинах. Пока не стало слишком шумно, они были слишком далеко, чтобы заметить убийство на следе.
Как только она начала подниматься, из-за поворота выбежала троица солдат. На них была черная униформа, ботинки и тяжелые рюкзаки с мушкетами и мечами, привязанными к спинам.
Она снова присела низко, обнимая тени.
Форт Ургот стоял на страже в паре миль к северу от города, и нередко можно было увидеть солдат, тренирующихся после наступления темноты в короткие зимние дни. Если бы они ее увидели, то остановились бы и спросили о многозарядном арбалете, привязанном к ее спине. Ношение оружия не было незаконным, но использование его вне тренировок или дуэлей было разрешено, и это не подходило ни для того, ни для другого.
Солдаты побежали в туннель, прорезанный в гранитном обнажении.
Убедившись, что они ушли, Амаранта скатилась вниз по склону и преодолела кучу рыхлого снега, оставленного паровыми плугами. Песок покрывал ледяную тропу, обеспечивая сцепление ее ботинок. Все, от солдат до силовиков и спортсменов, тренирующихся на рингах, использовали двадцатимильный маршрут по озеру, и город поддерживал его круглый год.
Она вбежала в туннель, арбалет ударялся ей в спину. Газовая лампа на стене освещала внутреннее пространство. Это было единственное крытое место на тропе, и поверхность не закрывала лед. Она опустилась на колени и провела пальцем в перчатке по утрамбованной красной земле.
Браслет, подаренный ей императором, выскользнул из-под рукава парки. Он предложил ей надеть его на удачу. Ей могло понадобиться нечто большее, чем просто удача, но она носила его – и выгравировала свое имя на мемориальной доске – чтобы тот, кто нашел ее тело, мог его опознать.
«Хорошо, девочка», — прошептала она про себя. «Не надо так думать».
Она подняла руку и осмотрела красную пыль на пальце перчатки. Да, это было точь-в-точь как пятно на ботинке Сикария.
Эта мысль вызвала тревогу в ее теле. Если бы он появился сегодня вечером, она должна была убить его.
«Не должен», Амаранта, ты убьешь его.
Она поморщилась. Она не была убийцей, даже близко. Она ни разу даже не ранила смертельно преступника при исполнении служебных обязанностей. Тем не менее, она планировала хладнокровно намеренно выстрелить из арбалета в чью-то грудь. Без сомнения, Сикарий это заслужил, но...
«Почему он не мог повести себя со мной вчера вечером?» — пробормотала Амаранта.
Мужчина был за тысячу миль от дружелюбного человека, но он не причинил ей вреда, не угрожал ей и даже не обнюхал ее пренебрежительно. Если бы он это сделал, было бы проще.
«Может быть, это не должно быть легко», — сказала она, поправляя арбалет и выходя из туннеля на другой стороне. «Может быть, мой шанс на повышение должен стать большим испытанием. Возможно, Холлоукрест не делает ничего плохого императору, и я не дурак, если выполняю его приказы. И, возможно, мне не следует разговаривать сам с собой».
Покачав головой, Амаранта слезла с тропы и пошла по одной из десятков узких пешеходных тропинок, утопающих в снегу. Если бы Сикарий был в городе, чтобы убить императора, она бы не оказала миру медвежью услугу, убив его сегодня вечером. Она должна была в это поверить.
Ее путь шел параллельно главной тропе и вел на холм, откуда открывался вид на туннель. Возвышенное положение давало четкую линию выходу.
За холмом возвышались яблони, сосульки свисали с скелетных ветвей, но она остановилась, не дойдя до них. Несколько заснеженных кустов усеивали вершину склона, обеспечивая хорошее укрытие. Кто-то, выбежавший из освещенного туннеля, уже вряд ли сможет видеть в темноте, а кусты скроют ее вдвойне.
Амаранта опустилась на колени и вырезала в снегу ровную полку. Стянув перчатки, она вытащила из кармана тонкий металлический футляр, из которого извлекла пять отравленных арбалетных стрел. Она разложила их на расстоянии дюйма друг от друга, совершенно параллельно. Пять ссор; пять секунд; пять шансов.
Не было особого смысла выкладывать достаточно денег для второго раунда. За время, необходимое для перезарядки, Сикарий либо побежит обратно в туннель (она в этом сомневалась), либо сократит расстояние и схватит ее. По правде говоря, она подозревала, что первая ссора будет единственным реальным шансом, который у нее есть.
С этой мрачной мыслью она загрузила пять ссор в начало журнала. Она потянула за рычаг, чтобы натянуть веревку и зафиксировать первую на месте. Затем она приняла положение для стрельбы лежа, опираясь локтями о землю и держа в руках арбалет. Она посмотрела вниз по шахте, к тропе и выходу из туннеля. Ее палец нашел спусковой крючок. Она была готова.
Теперь ей оставалось только ждать, пока он придет. Если бы он это сделал.
Это была догадка, и она это знала. В том, что он был здесь, она была уверена, но то, что он вернется, было большим вопросом. Даже если бы он был бегуном, не было никакой гарантии, что он будет выходить на улицу каждый вечер. Возможно, у нее не будет шанса...
Что, Амаранта?
Сделать что-то, чего ей на самом деле не хотелось? Убить человека? Не с честью в бою, а спрятавшись за кустом. Не давая ему возможности поговорить с мировым судьей, не давая ему возможности защитить себя. Убийство.
Холод просочился сквозь куртку и проник в живот. Амаранта уронила лоб на приклад арбалета. Она не могла этого сделать.
Кто-то схватил ее за волосы.
Ее голова была отдернута назад, а туловище оторвано от земли. Рука обвилась вокруг ее шеи.
Сикарий.
Он дернул ее голову в сторону. Амаранта вскинула руку, пытаясь схватить его, зная, что будет слишком поздно.
Он сделал паузу.
Ее шея чуть не сломалась, Амаранта замерла. Она не могла дышать. Слёзы боли защипали глаза. Ее инстинкты кричали ей бороться, попытаться убежать. Но если она будет сопротивляться, он может закончить движение.
Потом он ее бросил.
Амаранта выдержала падение на предплечья, повернув голову, чтобы не разбиться лицом о землю. Боль вырвалась из ее шеи, пронзила череп и вниз по позвоночнику.
Прошел момент. Снег холодил ее щеку. Медленно, очень медленно она поднялась на четвереньки и повернулась к нему.