— Недавно со мной случилось нечто подобное, — сказала Амаранта Базилару, снова переведя на нее взгляд. Она старалась игнорировать смотрящую на нее большую, мускулистую аудиторию. «Друг умер из-за моего выбора. Тот факт, что кто-то другой манипулировал этой встречей, не снимает с меня ответственности за смерть этого человека, человека, который этого не заслужил. С таким же успехом я мог бы убить его сам. Думая о Уолте, ей не нужно было изображать сильные эмоции в голосе. «То же самое было и с тобой, не так ли? Из-за природного инстинкта самосохранения вы приняли решение лишить другого человека жизни, чтобы жить самому. Наверное, не один раз». Она посмотрела на его шрамы. «Намного больше, чем один раз. Такую вину тяжело нести. Единственное, что вы можете сделать сейчас, — это убедиться, что вы делаете что-то стоящее в свои дни, что-то меняете, оправдываете свое выживание».
Один из охранников фыркнул. — Хочешь, я заткну ей рот, босс?
Бэзилард сделал несколько жестов руками. Амаранта не могла сказать, представляет ли это собой язык или просто какой-то код, который он разработал со своими людьми. В любом случае, охранник пожал плечами и откинулся назад.
Паровая повозка остановилась прежде, чем Амаранта успела завершить свои попытки уговорить Базилара. Двое охранников схватили ее за руки и толкнули в ночь. Ее товарищи, подвергшиеся такому же насилию, последовали за ней.
Вырисовывалась задняя часть особняка Форджа, зубчатая крыша темнела на фоне звездного неба. Сосульки свисали с желобов, как кинжалы. Груды снега окружали подъездную дорожку, и гравий хрустел, когда они шли к дому.
Охранники повели Амаранту и ее людей через унылые подъезды, вниз по лестнице и в незнакомую часть особняка. Она высматривала возможности для побега, но Арбитан, должно быть, приказал всему отряду мужчин сопровождать их. Даже если бы ее руки были развязаны, а ее команда вооружена, шансы сделали бы конфронтацию самоубийственной. Сила не освободит их.
Амаранта приблизилась к Базилару, когда они спустились по другой лестнице в коридор без окон с бетонным полом.
«Император Сеспиан — хороший человек», — сказала она. — Вы бы могли это увидеть, если бы Холлоукрест не держал его под наркотиками. Он хочет помогать людям — рабочим, а не богатым представителям бизнес-элиты. Если бы он знал о драках на пит-лейн, он бы положил им конец».
Бэзилард остановился. Амаранта с надеждой смотрела на него, но он просто толкнул тяжелую дубовую дверь. Перед ней зияла черная камера. Он сделал короткий жест, смысл которого ясен.
Амаранта вошла, но как только переступила порог, повернулась лицом к коридору. Пока Мальдинадо и остальные сидели внутри, она попыталась в последний раз.
«Если вы не сделаете ничего, чтобы остановить Арбитана, вы будете так же виновны, как и он, в убийстве первого тургонианского лидера, который заботился об укреплении отношений с другими странами, а не о их разрушении. Арбитан, Ларока и их номинальный император-император принесут темные и коррумпированные времена. Сможешь ли ты жить с самим собой, зная, что будешь частью этого?»
Дверь закрылась перед ее носом, погрузив камеру во тьму.
— Очевидно, ты можешь, — пробормотала Амаранта.
— Думаю, в карете ты был ближе, — сказал Букс. — Ты говорил менее… отчаянно.
«Спасибо за критику».
«Это крысиные шарики жует», — заявил Акстыр.
«Я согласен», — сказал Букс.
— Извините, ребята, — сказала Амаранта. «Мой план был... в лучшем случае фантастическим, кажется».
«Я считаю, что Холлоукрест был готов к переговорам», — сказал Букс. «Ларочка тоже выглядела обеспокоенной. Арбитан был тем, кого меньше, чем следовало бы, беспокоила перспектива потерять свое состояние.
"Я знаю." Она обошла камеру и нашла — больно ударившись коленом — скамейку, вмонтированную в стену напротив двери. «Я думал, что, возможно, Арбитан был тургонианцем, который изучал ментальные науки во время поездок в Нурию, но у меня было все наоборот. Должно быть, он проклятый нурианский волшебник, выдающий себя за имперского бизнесмена. Вот почему его не заботили деньги; девальвация нашей валюты только поможет Нурии. Должно быть, он проник в бизнес-класс и уговорил Лароку дать ему голос перед Форджем. Вероятно, он шпионил в пользу своего правительства весь последний год, а может, и больше». Амаранта смотрела в темноту в направлении пола. «Что, если он хочет убить императора и посадить на трон номинальное лицо не потому, что ему нужен лидер, симпатизирующий капиталистическим интересам, а потому, что его правительству нужен кто-то, кем можно манипулировать, чтобы он работал на него, возможно, даже помогая создать вторжение? Нурианцы, возможно, не ненавидят нас так сильно, как кендорианцы или другие народы, которые мы завоевали, но они наверняка много выиграют от нашего падения. Представьте себе их магию в сочетании с нашими технологиями. Они могли бы контролировать мир».
«Это все предположения», — сказал Букс. «То, что эта ссора с арбалетом не сразила его, не доказывает, что он волшебник с магическими способностями».
«Конечно, есть», — сказал Акстыр. «Вот почему я застрелил его».
Амаранта поерзала на холодной скамейке, повернувшись на его голос. — Ты выпустил болт?
«Я думал, что это может застать его врасплох, но даже если бы этого не произошло, это показало бы всем, что он волшебник».
«Смелая попытка», — сказала она, удивленная его инициативой.
«Кроме того, Головорез со Шрамом и его головорезы окружили меня и собирались наброситься на меня», — добавил Акстыр.
«Ах». Амаранта откинулась назад. Сквозь волосы она чувствовала лед кирпичной стены. «Как убить волшебника, Акстыр? Если он сможет отражать выстрелы арбалетов, даже не поднимая руки…
«Помимо существ и инструментов, которые можно создать с помощью ментальных наук, настоящие заклинания действуют только до тех пор, пока вы можете продолжать о них думать. Нарушьте его концентрацию, и вы сможете сломать его броню. Конечно, он будет чувствовать себя в полной безопасности и сможет сосредоточиться, пока его духовная конструкция рядом, так что вам лучше спланировать ее убийство в первую очередь.
«А как можно убить конструкцию души?» — спросил Книги.
"Я не знаю. Я так не думаю.
«Акстыр, нельзя предлагать план действий, который невозможно реализовать», - сказала Амаранта.
«Я не могу? Я не знал, что это правило».
«Женщинам нравится придумывать правила, чтобы сбить вас с толку», — сказал Мальдинадо. «Это часть жизни в их мире. Привыкай».
— Дай мне несколько идей, Акстыр, — сказала Амаранта, игнорируя Мальдинадо.
— Ну, возможно, ты сможешь убить его мощной магией, — сказал Акстыр. «Однако однажды созданные, они очень сильны. Даже их создатели едва могут их контролировать».
«Зачем волшебнику создавать что-то, что он не может контролировать?» — спросила Амаранта.
«Волшебники могут ими управлять. Вроде, как бы, что-то вроде. Конструкты души подчиняются основным командам, таким как «иди, убей этого человека» или «прикрой мою спину, пока я работаю», но они созданы из разума владельца. Ну, его душа, если ты в это веришь. В итоге у них тот же темперамент, что и у их создателей, только они не знают законов и прочего. Они просто...»
«Существа, обладающие всем человеческим злом без каких-либо ограничений, налагаемых на нас обществом?» Рекомендуемые книги.
— Наверное, — сказал Акстыр. «Они будут подчиняться приказам своего создателя, но сделают это по-своему».
«Похоже на Сикария», — сказал Букс.
«Звучит гораздо хуже», — сказала Амаранта. «Сикарий, возможно, и обучен ставить прагматизм выше чувств, но я думаю, что он довольно безобиден, пока вы не встанете у него на пути. Честно говоря, мне он кажется довольно мягким».
Мальдинадо фыркнул.
Акстыр фыркнул.
Книги имели смелость сказать: «Я думаю, что впервые ты позволяешь своей женской стороне ослепить тебя. Ты его романтизируешь».