- Попробуйте сами и скажите, прав я или нет.
Амедео делает глоток. Держит воду во рту, чтобы прочувствовать ее вкус.
- Да, ты прав. Легкая, как воздух. Попробуй-ка и ты, Миранда. - Он подает жене стакан. - Сделаем так. Наполни фьяску [оплетенная соломой бутыль, обычно двухлитровая] водой и дай мне, а я отнесу в лабораторию. Вот увидишь, эта вода помогает пищеварению. Кто знает, может, мы даже сможем ее продавать...
В этот момент с вершины холма, где стоит дом, доносится отчаянный вопль. Миранда, крестьянин, Амедео оборачиваются и глядят вверх.
И видят бегущего к ним вниз по тропинке братишку Бобо. Мать и отец бросаются ему навстречу.
Мальчик останавливается возле них, задыхаясь, весь в поту, и произносит:
- Дядя Лео влез на дерево!
Все поспешно направляются к дому.
На верхушке высоченного вяза у края гумна сидит Лео. Ухватившись за ветки, он раскачивается и вопит во все горло:
- Хочу женщину! Хочу женщину! Хочу женщину-у-у!
Голос его разносится по выжженному солнцем гумну; внизу, под вязом, растерянно мечутся дедушка, извозчик Мадонна, Бобо и жена крестьянина.
Дедушку, правда, все происходящее не слишком тревожит. То и дело он отрывает взгляд от Лео и рассудительно говорит Мадонне:
- Требование вполне нормальное! Ему же сорок два года! Черт возьми, да я в его возрасте!..
Мадонна, по-видимому, не разделяет этого мнения, но молчит. Старик вновь смотрит на сына и, внося свою лепту в общие уговоры, взывает к нему:
- Слезай, Лео! Послушай, что тебе говорит твой папа!
В ответ с верхушки дерева раздается все тот же дикий вопль:
- Хочу женщину-у-у-у-у!
Дедушка кружит по гумну и бормочет, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным:
- Ну где я ему возьму женщину?!
Между тем уже подоспели Амедео, Миранда и крестьянин.
Первую информацию они получают от извозчика.
- Он полез вверх быстро, как кошка. Мы в это время запрягали лошадь.
- Святая мадонна, только бы он не надумал броситься вниз!
- Миранда, иди в дом и сиди там! Нечего устраивать здесь театр!
Бобо подходит и начинает карабкаться на дерево.
- Папа, можно я за ним полезу! - кричит он отцу.
Отец вне себя от ярости.
- Немедленно отойди от дерева, пока я уши тебе не оторвал!
Бобо быстро спускается и удирает.
Амедео обращается к крестьянину:
- Мизинец, сбегай-ка за лестницей.
Крестьянин направляется к дому, а Амедео заходит в сарайчик, где сложен инструмент. Запершись там, он дает выход своему неистовому, исступленному гневу: бьет себя по щекам, топчет шляпу, колотится головой о стену, изрыгая поток проклятий.
- Так-растак-перетак! Сумасшедшие должны сидеть в сумасшедшем доме!..
Потом поднимает с земли шляпу, отряхивает ее, нахлобучивает на голову и выходит из сарая совершенно успокоившись.
Мизинец уже принес лестницу и приставляет ее к толстому стволу вяза. Он лезет вверх, и все не отрывают от него глаз.
Достигнув последней перекладины, он обращается к Лео негромко, проникновенно:
- Послушайте, синьор Лео, слезайте, не то у вас может закружиться голова.
Но Лео продолжает вопить. Теперь к нему взывает Амедео:
- Лео! Ну поразвлекся, и хватит. Слезай скорее, мы сейчас будем есть арбуз.
Бобо бежит и подбирает посреди гумна камень. Показывает его отцу.
- Папа, дядюшка бросается камнями!
В этот момент воздух со свистом разрезает другой камень. Амедео продолжает уговаривать брата:
- Ну, Лео, перестань. Еще немножко, и ты размозжил бы голову отцу. Ну подумай, что ты делаешь... - Потом оборачивается к извозчику: - Мадонна, подгони сюда лошадь. А ты, Миранда, позови детей... Давай, папа, сядем в пролетку и сделаем вид, что уезжаем!
Мадонна подает пролетку. Все влезают и занимают места в том же порядке, что и раньше. Амедео вновь взывает к брату:
- Лео, давай спускайся. Уже поздно, пора ехать домой. Видишь, мы уже сели в пролетку!
Лео перестает кричать. Смотрит вниз на гумно. И вроде бы собирается слезать, но нога его скользит по тоненькой веточке. Тогда он ставит ногу на прежнее место. И вновь начинает вопить:
- Хочу женщину-у-у-у-у-у!
Все опять задирают головы вверх. Только дедушка закрывает лицо руками, как будто плачет.
- Пожалуйста, без сантиментов! - говорит Амедео. Он встает и выталкивает всех из пролетки. - Слезай, Бобо, живее, Миранда... Послушай, Мадонна, будь другом, гони в сумасшедший дом и вызови санитаров...
Все выходят из пролетки и стоят, молча уставившись на верхушку вяза. Пролетка резко срывается с места и уезжает.
Солнце уже садится. Крики Лео постепенно превращаются в какой-то протяжный вой, которому издалека заливчато вторят собаки.
Синьор Амедео, дедушка, Миранда, Бобо, его брат, а также крестьянин с женой разбрелись по всему гумну. Кто сидит, кто стоит. Все словно окаменели от долгого ожидания. Амедео заткнул большими пальцами уши, чтоб не слышать этого душераздирающего жалобного крика. Бобо подходит к нему и говорит:
- Папа, папа!
Отец отнимает руки от ушей.
- Папа, может, мне съездить за Лисичкой?
Отец несколько мгновений неподвижно смотрит перед собой, потом неожиданно хватает Бобо за руку, зажимает его между ног и осыпает градом ударов по голове, по ребрам, по спине. Братишка разражается своим дерзким, оглушительным хохотом. Бобо уходит, скуля как побитый пес.
Наступила ночь. И наконец темноту долины прорезают два тонких луча, в которых пляшут пылинки, - это фары приближающейся санитарной машины.
Стоящий посреди гумна ацетиленовый фонарь освещает Амедео и всех остальных. Услышав шум подъезжающей машины, они приободрились и сгрудились в ожидании у ворот.
Машина останавливается рядом с фонарем. Из нее выходят два санитара и маленькая монахиня, почти карлица: росту в ней метра полтора. Крестьянин указывает на вяз. Монахиня-карлица, не произнося ни слова, ловко карабкается по прислоненной к вязу лестнице и исчезает в густой листве. Мертвая тишина. Все не отрывают глаз от темной верхушки вяза. Сверху временами доносится голос монахини: