На конце врытого в землю столбика укреплен прямоугольный деревянный брусок. К нему привязана длинная веревка, другой конец которой уходит за сарай, где сидят в засаде двое мальчишек. Под бруском на снегу насыпана горстка кукурузных зерен и хлебных крошек. К этой приманке, подпрыгивая, приближаются несколько воробьев. Вот они уже под бруском. Клюют. Мальчишки за стогом дергают за веревку, и брусок обрушивается на воробьев.
Прошел день, вновь наступила ночь, а снег все падает и падает. На Луговой площади, Главной улице, Муниципальной площади вовсю идет расчистка. Занимаются ею безработные; у них изможденные лица, на головах старые шляпы, клеенчатые капюшоны для лошадей, джутовые мешки. Они сгребают снег, расчищая дорожки для пешеходов. Уборка снега продолжается и на следующий день.
Наконец выглянуло солнце. Снегопад прекратился. Городок покрыт двухметровым слоем снега. Тропинки, траншеи, проходы образуют нечто вроде огромного лабиринта, по которому вынуждены передвигаться жители. Некоторые надели резиновые сапоги. Не видно ни автомобилей, ни велосипедов, ни лошадей.
Единственный, кто пользуется транспортом, - Черная Фигура: как угорелый носится он по этому лабиринту на своем мотоцикле, заставляя людей вжиматься в снежные стены.
Несколько человек, взобравшись с лопатами на крышу палаццо графини Какарабос, сбрасывают снег во внутренний двор.
Голова Адвоката одиноко плывет по лабиринту, возвышаясь над стенами-сугробами. Она увенчана темной меховой шапкой. Вот голова останавливается. Поворачивается в нашу сторону. Адвокат обращается к нам, и слова, вылетая изо рта в клубах пара, как у лошади на морозе, скользят по расстилающемуся на уровне его лица снежному ковру:
- Этот год запомнится, как год большого снега. Если не говорить о ледниковом периоде... - Адвокат на мгновение замолкает и с опаской озирается, видно боясь, что его опять перебьет невоспитанный оппонент. Затем продолжает: - ...такой обильный снегопад в нашем Городке наблюдается впервые. Метр девяносто пять сантиметров! Вот и мне тоже впервые пришлось оставить дома велосипед. Что же касается...
Снежок попадает прямо в лицо Адвокату, сбивая с него шапку. Адвокат на миг пригибается, а затем, вновь вынырнув из-за сугроба, продолжает с серьезным видом:
- Это не он, это, должно быть, какой-нибудь мальчишка... Так вот, я говорил, что исключительно сильные снегопады были отмечены в тысяча пятьсот сорок первом, тысяча шестьсот девяносто четвертом, тысяча семьсот двадцать восьмом и в тысяча восемьсот девяносто девятом году, когда случай поистине исключительный - снег выпал тринадцатого июля...
Он быстро нагибает голову, уклоняясь от снежка, который пролетает, не поразив цели. Вновь появляется над снежным бруствером и говорит:
- К сожалению, я лишен возможности продолжать, ибо, встав здесь, мешаю свободному передвижению своих сограждан.
Только теперь мы видим, что за спиной у него действительно скопилась длинная очередь, ожидающая, когда он сдвинется с места. Адвокат продолжает свой путь, и все гуськом следуют за ним.
Бобо идет по тропинке меж сугробов. Он то продвигается вперед короткими перебежками, то катится по ледяной дорожке. Вот он проскользил довольно долго, и на его лице появляется радостная улыбка. Но внезапно внимание Бобо резко переключается. Он видит вдалеке Нардини, которая перешла ему дорогу и движется по одной из пересекающих площадь тропинок. Мальчик добегает до нее как раз в тот момент, когда Нардини сворачивает в траншею, что слева.
Бобо достигает того места, где только что находилась девочка, и видит перед собой три расходящиеся в разные стороны тропинки. Он выбирает среднюю. Обгоняет какую-то старуху и вновь оказывается на перекрестке. Беспомощно переводит взгляд с одной дорожки на другую. Впереди кто-то идет. Но это не Нардини - она словно растаяла в воздухе. Бобо бегом возвращается назад. Мечется взад-вперед. Он заблудился в лабиринте и никак не может из него выбраться.
Вот мы вновь его видим: он мчится по узкому коридору между сугробами, который ведет к входу в собор. Добегает до конца. Останавливается, с трудом переводя дыхание. Смотрит на старуху, которую родственники, поддерживая с двух сторон, ведут в церковь. Потом переводит взгляд на свисающую с крыши длинную гирлянду сосулек. Они похожи на церковный орган. Напряжение, в котором Бобо до сих пор находился, постепенно ослабевает.
Он входит в церковь - просто из любопытства. На скамьях перед алтарем всего несколько человек. Из темного угла, где стоит чаша со святой водой, появляется дон Балоза, который заботливо спрашивает Бобо:
- Как мама?
- Теперь получше. Она еще в больнице, но доктор говорит, что она вне опасности.
Дон Балоза берет мальчика за руку.
- Я очень рад. И не забудь передать ей от меня привет, когда пойдешь ее навестить.
Во второй половине того же дня Бобо с отцом отправляются в больницу. Они идут по длинному коридору, в глубине которого широкая дверь светлого дерева с матовыми стеклами. Они открывают ее и идут уже по другому коридору, читая номера палат. Останавливаются перед номером 42. Синьор Амедео тихонько нажимает ручку двери. Осторожно заглядывает. Входит, следом за ним Бобо. Палата большая, очень высокий потолок. У стен три железные койки. Все три заняты.
Миранда сидит на кровати возле окна. Сиделка расчесывает ей волосы. Больная рассматривает свои руки и от нечего делать то снимает, то надевает обручальное кольцо, которое стало ей великовато. Увидев мужа и Бобо, спрашивает, слегка повышая голос:
- Вы уже обедали? - И, не дожидаясь ответа, обращается к Бобо: - А ты, наверно, как всегда, сердишь отца?
Бобо подходит к кровати и, чтобы сделать матери приятное, дав понять, как ему не хватает материнской защиты, говорит жалобно:
- Папа без конца дает мне подзатыльники!