— Ты ведь совсем недавно побывала в таком отделении, правда?
Ваня покосилась на нее. Нина смотрела без того выражения болезненной жалости на лице, как у ее сестры или Марьи, а напротив, немного устало. Ваня кивнула и сжала губы, чтобы они не дрожали. В глазах у нее защипало.
Нина вздохнула и провела ладонью по Ваниной руке.
— Это тяжело.
— Да. — Ваня отстранилась.
— Я уверена, они сделали для тебя все, что могли. Иногда так бывает. Это случается чаще, чем думают люди.
Ваня хмыкнула и скрестила руки на груди.
— Я должна тебя предупредить: в эти выходные придут наши дети, — сказала Нина, когда они дошли до конца коридора. — Если с этим какие-то трудности, то… мы могли бы найти другое решение.
— Нет. Дело не в этом.
— Тогда в чем?
— Э-э-э… — Ванино лицо разгорячилось и теперь покалывало. Слова не складывались в предложения. Она несколько раз вдохнула и выдохнула. — Дело не в этом. Меня не заботят твои дети. Это… Мне все равно.
Нина замерла и нахмурилась, глядя на нее.
— Я пойду. Спасибо, — сказала Ваня. — Я сумею найти дорогу в раздевалку.
Нина медленно кивнула. Насупленность не отступала.
— Пожалуйста.
Ваня пошла обратно тем же путем, которым они пришли, борясь с порывом пуститься в бег. Когда она проходила мимо двойных дверей, те открылись, пропуская санитара с креслом-каталкой, в котором сидела женщина в бумажном халате. Ее виски были выбриты и покрылись коркой. Она слепо смотрела в пространство. Санитар бросил на Ваню настороженный взгляд и двинулся мимо нее.
О женщине «позаботились», как «позаботились» о Ларсе, как «позаботились» обо всех, кто говорил что-то неуместное. В колониях не существовало смертной казни, однако диссиденты не должны были подвергать опасности общество. Операция, разрушающая речевой центр головного мозга, была элегантным решением. Последние несколько шагов к выходу Ваня пробежала.
Холодный воздух на улице омыл Ванины ноздри от больничного запашка. Людей снаружи в это время дня было мало, но она все еще чувствовала клаустрофобию. На нее давила вся колония с ее постройками. Ваня пошла домой, чтобы собрать сумку.
Ваня шла на восток вслед за массивным водоводом. Справа и слева от нее здания теплиц отмечали периметр Аматки. За пределами теплиц лишь раскидывалась тундра да узкая тропинка вела вдоль ирригационного трубопровода. Озеро виднелось широкой серой полосой на горизонте. Оно разделило землю и небо, позволяя отличить одно от другого.
Прогулка до залива оказалась дольше, чем следовало из слов Нины. По тундре дул легкий ветерок, и звуки Аматки за Ваниной спиной постепенно стихли. В ушах звенело от тишины.
Однажды Ваня уже оказывалась снаружи колонии — вне защитной скорлупы цивилизации или транспорта. Само по себе выходить из колонии не запрещалось, но блуждать за пределами узкой безопасной зоны категорически не рекомендовалось. Добропорядочные граждане держались внутри кольца теплиц. Только чудаки отваживались по собственной воле зайти дальше.
К востоку от Эссре, в степи, было место, о котором все знали, но упоминать о котором считалось не принятым. Ларс говорил о нем иногда — только с Ваней и только шепотом, когда Ваня и Эрна приходили погостить на выходные.
По словам Ларса, когда первопроходцы прибыли, то обнаружили, что они не первые. В степи, к востоку от того, чему предстояло стать Эссре, они наткнулись на группу пустых зданий. Кто бы там ни жил когда-то, он не оставил иного следа. Архитектура была чужеродной, пропорции нечеловеческими: огромные, неуклюжие дома под странными углами. И несмотря на то, что на зданиях не было ничего похожего на пометки или надписи, они оставались в полной сохранности. Место было запретным, но все знали, что именно сюда помещают преступников: подальше от всех, в месте, которое они не смогут разрушить. «Интересно, кто тестроители, — выдыхал Ларс, — и почему нам нельзя туда ходить. Никто не знает, где мы. Но нам не позволено обэтом говорить».
А потом Ваня пришла домой на выходные, и Бритта сказала ей, что Ларса увезли. Он был изменником, и его следовало «унять». Ваня знала, куда его увезли. Она выскользнула из дома и выбежала в степь. Она шла, кажется, целых несколько часов, прежде чем огни Эссре за спиной наконец погасли. К тому времени, когда Ваня достигла вершины невысокого холма, небо посветлело до серого. Впереди местность понижалась, спускаясь в ровную долину. И там стояли они, эти странные здания. Она подступала к ним, не вполне понимая, что собирается найти.