Тора с Идой внимательно осмотрели ее и вернулись за стол.
— Тора и Ида как раз рассказывали мне, чему они выучились за неделю. — Нина достала из кухонного шкафа чашку и налила Ване кофе.
Ваня уселась во главу стола и отхлебнула из чашки. Глаза девочек — пара карих и пара зеленых — были прикованы к ней.
Нина улыбнулась им.
— Чему же еще вы научились?
— Мы заучивали наизусть грибы, — объявила Тора.
— И форму мира, — добавила Ида.
— В наши дни они все учат наизусть. — Нина сделала глоток кофе. — Очевидно, полагают, что у них больше не будет книжек. Учителя заявляют, что без них дети учатся быстрее.
— Бросить пользоваться книгами? — нахмурилась Ваня.
— Подите наверх в комнату Уллы и займитесь пометкой, — сказала детям Нина. — Вы не против, Улла?
Улла пожала плечами.
— Если это их как-то отвлечет…
Тора с Идой покинули стол без единого слова.
— Что-то творится с хорошей бумагой, — сказала Нина. — То же самое и в клинике. Мы получаем все меньше и меньше хорошей бумаги, поэтому вынуждены вещи типа расписаний и процедур просто зазубривать. Нам даже пришлось начать использовать микобумагу для медицинских записей.
— Но это не сработает.
— Нет. Мы должны привлечь еще людей только для того, чтобы перепечатывать записи, прежде чем для старых наступит дата утилизации.
Ваня бросила взгляд на Нину.
— Но почему? Думаешь, она кончается?
— Они говорят, что хорошая бумага требуется для чего-то другого.
— А вы не думали спросить их, почему? — сказала Улла.
Нина пренебрежительно махнула рукой.
— Я уверена, что они скажут нам, если это важно. А пока нам, наверное, не следует этого обсуждать.
— Но это же хорошая бумага, с ней все нормально. Это же не микобумага, — сказала Ваня. — Мы можем обсуждать хорошую бумагу сколько угодно.
— И все же, — сказала Нина.
— Мы все знаем, что рано или поздно что-то случится, — сказала Улла. — У нас заканчивается хорошая бумага.
— Я не дура, — оборвала ее Нина. — Я просто не пойму, что вас заставляет об этом говорить.
Сквозь потолок доносились высокие голоса девочек: «Кровать! Стул! Шкаф! Лампа!» Нина обняла рукой Ваню за плечи. Ваня внезапно остро ощутила ее аромат: сладкий, пряный, и таящий под собой намек на нечто, чего Ване не удалось выразить. Сквозь ткань рубашки проникало тепло Нининой руки.
— Слышите, как славно у них выходит? Все у нас будет хорошо, — сказала Нина. — А теперь хватит на этом заостряться.
Обоих — и Ивара, и Нину — сильно физически тянуло к детям. Родительская рука все время или лежала у Торы с Идой на плече, или обнимала их за талию, или ерошила пальцами им волосы. В ответ девочки спрыгивали с колен, на которые их сажали, выскальзывали из-под руки и уклонялись от пальцев; вместо этого они льнули друг к другу. Язык их тел говорил в совершенный унисон. Перед сном они пожелали спокойной ночи и побежали вверх по лестнице, прежде чем родители успели ответить.
— Каждый раз, когда они нас навещают, кажется, будто они забыли, кто мы, — сказала Нина, когда звук шагов стих. — Но со временем они оттаивают.
По мнению комитета, слишком близкие отношения родителей с детьми не вели к добру. Они обязаны были поддерживать общение раз в неделю, чтобы удовлетворить эмоциональные потребности, которые, к сожалению, все еще преследовали многих и могли, если их полностью игнорировать, без нужды вызвать неврозы. Но слишком крепкая связь делала детей зависимыми и менее склонными к солидарности с коммуной.
В интернате Ваня всегда мечтала о выходных, когда Ларс встанет в дверях общей спальни, а она выйдет — но не слишком торопливо — к нему, возьмет его за мозолистую руку, и он посмотрит на нее сверху вниз глазами, на которые набегают слезы, и скажет: «ну вот и ты». Однажды он опустился на колени и обнял ее. Тогда Учитель Элин вывел его в коридор и долго с ним разговаривал. После того случая Ларс просто брал ее за руку.
СЕДЬМОДЕНЬ
Седьмодни отводились для благотворных развлечений с семьей и друзьями, и у большинства горожан был выходной день. Родители могли проводить время со своим потомством, если хотели. Любой желающий мог сходить в один из развлекательных центров чтобы поиграть в игры, попеть вместе песен и насладиться восхитительным седьмоденным обедом.
Ваня отклонила приглашение Нины с Иваром присоединяться, сказав, что подойдет позже. В любом случае ей туда нужно только к вечеру. Она сунула книгу в карман анорака, чтобы было чем оправдаться по приходу в центр, и вышла из дома без особой цели на уме.