— Достану ему таблетку.
Ваня присела на край кровати и поглядывала краем глаза за Иваром. Когда шаги Нины достаточно отдалились, она наклонилась ближе.
— Если бы ты знал, что все, что ты увидел — реально, это помогло бы?
— Они говорят, на самом деле ничего не было. Но чувствовалось как настоящее. Но ты же знаешь, я не совсем в порядке. — Он привалился головой к стене.
— Я тебе верю, — сказала Ваня.
Ивар медленно помотал головой из стороны в сторону.
Нина вернулась с чем-то в руке, и Ваня встала.
— Вот. Это тебя успокоит.
Ивар разжевал таблетку и улегся.
— Не хочу идти в клинику, — пробормотал он. — Они просверлят дырку у меня в голове.
— Нет, они не будут.
Нина подоткнула кругом него одеяло. Она ласково поглаживала его лоб, пока он не закрыл глаза.
Ваня набрала воздуха.
— Я ее видела.
Ивар снова открыл глаза. Нина медленно повернула голову, чтобы посмотреть на Ваню.
— Я видела, — повторила Ваня. — Труба, из которой выбрался Ивар. Она на самом деле там.
— До того или после того? — тихо спросила Нина.
— Что?
— До или после. Ты ее видела до или после того, как из нее выбрался Ивар?
— Я… после.
Нина воззрилась на нее без слов.
— Это я виноват? — Голос Ивара был слабым. — Это я наделал?
— Шшш. Ничего ты не наделал. — Нина принялась опять гладить его лоб.
— Ты этого не знаешь, — пробормотал он.
— Все я знаю. Теперь помолчи. Вдохни. Выдохни.
Нина повернулась к Ване спиной и склонилась над Иваром. Эти двое замкнулись в собственном маленьком мирке. Ваня вышла из комнаты. Она заползла в свою кровать, и зависла между дремой и бодрствованием, пока не настало время снова идти на работу.
ПЯТОДЕНЬ
Судя по копии требования, которую Ване передали для регистрации, очередь сдавать хорошую бумагу дошла до психиатрического отделения клиники. Их обязывали скопировать все свои медицинские журналы на микобумагу и отправить хорошие бумажные оригиналы в офис коммуны. Интернатам Один и Два поставили ту же задачу — так же, как и Домам Престарелых Три и Четыре. Предмет реквизиции указывался как «учрежденческие материалы», что бы это ни означало. Ваня отправила копии заявок в раздел «Управление ресурсами» ящика «Экономика» в Административном ряду шкафов.
Спокойная и неумолимая секретарша не дала ей сегодня возможности пошарить в архиве. Ваня едва успела разложить все по нужным ящикам и секциям, как в дверях снова возникла секретарша.
— Это сильно напрягает, — отважилась пожаловаться Ваня. — Мне нужно больше времени.
Секретарша усмехнулась.
— С моей точки зрения — отнюдь. Вы отлично справляетесь.
В глазах же у нее улыбка на этот раз не отразилась.
В библиотеке было еще трое посетителей. Ваня покопалась в разделе биографий, но остальные не торопились. Они погрузились в оживленное обсуждение нюансов тепличной поэзии Берольс’ Анны и все время втягивали в него Евгена. Его отрывистые ответы, казалось, только подогревали дискуссию. Евген встретился глазами с Ваней, но, похоже, не мог придумать, как вырваться из плена.
В конце концов Ваня подошла к стойке:
— Хотела спросить, не поможете ли вы мне кое-что найти в хранилище писем?
— Безусловно! — Евген встал и протолкнулся мимо посетителя, который собирался задать еще один вопрос.
— Сегодня, — шепнула Ваня, когда они оказались среди коробок.
Евген вытянул одну из коробок, открыл ее и предъявил Ване содержимое.
— Где?
Ваня порылась в письмах.
— Теплица Восемь. Северо-западный угол. В час.
Она закрыла коробку.
— К сожалению, этого конкретного письма у меня нет, — громко произнес Евген. — Может быть, что-то есть в офисе коммуны.
— В любом случае — спасибо, — Ваня снова надела шапку и оставила Евгена разбираться с ценителями поэзии.
По тепличной стенке неторопливо сновали тени. Рабочих, остававшихся на ногах по ночам, было крайне мало, и ночная смена растениеводов — в их числе, но внутри теплиц было довольно светло, и фермеры не видели, что делается снаружи.
Они подошли одновременно. Евген вручил Ване фонарик. Она подхватила библиотекаря за рукав пальто и повела его прочь, в тундру. Зарево от теплиц давало им немного света, чтобы сориентироваться. Ваня описала вокруг впадины, из которой росли трубы и где могли быть люди, широкую дугу, однако достаточно к ней близко, чтобы не пропустить место, где находилось то одинокое отверстие.