— Уллы здесь нет. Я пойду за уборщицами. — Она протолкнулась мимо Вани и сбежала по лестнице, прыгая через три ступеньки.
Ваня осталась в дверях. Месиво перед ней больше не внушало былого ужаса. Она подошла к нему, присела и осторожно положила руку на его студенистую поверхность. Оно было теплым, температуры тела, и под ее рукой тихо гудело, пытаясь подергиваться. Она встала и вытянула шею, чтобы заглянуть в комнату. Уллы не было. Мебели тоже не было. Но на вершине дрожащего прозрачного холмика стояла коробка, которую она узнала. Последний раз она видела ее в руках Евгена, в старой Аматке. Внешнюю и внутреннюю крышки сняли. Коробку все еще заполняли бумаги — письма, дневники, в которых рассказывалась правдивая история прошлого Аматки. Улла, должно быть, проследила за Ваней и Евгеном до старой Аматки и забрала их.
Остальные комнаты были пусты. Ваня вернулась в коридор и на секунду задумалась о том, чтобы ступить в месиво и прибрать как можно больше бумаг. Если бы она сняла ботинки, это могло удаться. Она развязывала первый, когда услышала звук, с которым возвращалась вверх по лестнице Нина. Ваня поспешно удалилась в коридор.
— Они вышли, — сказала Нина с площадки. — Уже на подходе. Захлопни дверь.
Она склонилась, тяжело дыша и опершись руками о колени. Кажется, Нина не заметила расшнурованного ботинка Вани.
— Уллы здесь нет, — бессмысленно повторила Ваня.
Нина кивнула.
— Не-а. Мы должны будем заявить о ее пропаже.
— Я займусь, — ответила Ваня.
Она натянула анорак и вышла. Бумаги придется оставить на месте. Она никак не могла стащить их на глазах у Нины.
Снаружи едко воняло. На севере поднимался в небо столб серовато-черного дыма. В той стороне Аматки располагались жилые дома и здания теплиц. И библиотека. Чем ближе Ваня подходила к столбу дыма, тем больше спешило по улице горожан, и все направлялись на север.
Когда Ваня наконец добралась туда, сомневаться уже не приходилось: горела библиотека. Пламени не было, только из разбитых окон клубился густой черный дым. Часть толпы собралась вокруг опирающегося на ходунки старика. Он вещал глубоким и пронзительным голосом.
— …забрали библиотекаря, — продолжал он, когда Ваня подошла ближе. — Я видел все от начала до конца. Он выбежал из библиотеки, и тут она загорелась. А он улегся на улице и раскашлялся. И засмеялся! Он смеялся! Потом пришли спасатели и забрали его. Я рассказал им о том, что видел. Говорю вам, он сам ее поджег.
Его слушатели негромко переговаривались между собой.
— Что случилось? — спросил сзади кто-то.
— Библиотекарь ее спалил, — ответил ему кто-то еще.
Старик начал сызнова.
— Я видел все от начала до конца, — завел он нараспев. — Она вся пылает. Ничего там не осталось.
— Он что-нибудь говорил? — спросила Ваня.
— Что? — повернул старик голову.
— Он что-нибудь говорил? — повторила Ваня.
— Ну, да, но он просто нес чушь, — сказал старик. — Он говорил: «Мы все будем свободны».
Ваня повернула прочь и заставила себя отправиться в офис нормальным шагом. Она вдыхала, считала до трех, выдыхала, считала до трех, вдыхала… Помогало не очень
В отделе регистрации толпились люди. Из него выскочили несколько курьеров; за стойкой Андерс ушел в напряженные переговоры с кем-то, судя по виду — парой высокопоставленных администраторов. Один из них последовал за ним мимо стойки в архив.
— Что происходит? — спросила Ваня у того администратора, который остался у стойки и барабанил пальцами по серой поверхности.
Администратор внимательно посмотрел на Ваню:
— Какой у вас уровень допуска?
— Я не уверена. Я помощник в регистратуре, — нерешительно ответила Ваня.
— Если вы даже не знаете, какой у вас уровень допуска, тогда он недостаточно высок. — Администратор одарил ее холодной улыбкой и продолжил барабанить по стойке. — Вам что — заняться нечем?
На четвертом этаже, в отделе по гражданским делам, царил дух неистовой активности под покровом внешней сдержанности. Когда Ваня пришла сообщить об исчезновении Уллы, ей вручили стопку чистых бланков. Одутловатый клерк продолжал пощипывать свою бородку и сердито посмотрел на Ваню через стол, когда она не смогла пояснить, как долго Улла отсутствовала, хотя они жили в одном доме. Он покачал головой и пролистал папку в поисках еще одной формы.
— Я должен буду об этом отдельно доложить, — сказал он и достал карандаш. — Пренебрежение соседом по дому. Имена других обитателей?