Ванины ботинки стояли рядом с кроватью; она, по крайней мере, разулась. Ваня откинула одеяло и вздрогнула от внезапного холода. Она неуклюже натянула обувь, достала из шкафа полотенце и мочалку и спустилась вниз.
Ивар сидел за столом с раскрытой книгой, лежащей перед ним на столе, и ел. Он кивнул ей и ткнул большим пальцем в сковороду и дышащий паром кофейник, стоявший на плите. Ваня кивнула в ответ и пошла в ванную. Места хватало как раз для унитаза, раковины и ванны. Третья полка на стене была ее, хотя не то чтобы у нее было что-то, кроме кое-каких умывальных мелочей и зубной щетки. Она потянулась к своей туалетной сумке, пробормотала «сумка для туалетных принадлежностей» и открыла ее.
Увидев содержимое, Ваня дернулась и чуть не уронила сумку в раковину. Дно сумки покрывала густая масса. Это раньше была зубная щетка. Ваня оказалась беспечна. Она заметила это в поезде: буквы «ЗУБНАЯ ЩЕТКА», вытравленные на ручке, начали терять четкость. И, тем не менее, она решила, что щетка еще немного продержится.
Ваня заставила себя застегнуть молнию. Теперь, когда она знала, что находилось внутри, пальцы, держащие сумку, покалывало. Ей внезапно привиделось, как содержимое убегает и скользит по ее рукам вверх. От этой мысли у Вани запылало в горле. Она вышла из ванной, держа туалетную сумку обеими руками.
— Ивар?
Рука Ивара с вилкой остановилась на полпути между тарелкой и ртом.
— Да?
— Мне нужно утилизировать вот это. — Она повернулась, чтобы показать ему сумку.
Ивар посмотрел на то, что было в ее руках, затем на нее и коротко кивнул. Он встал из-за стола, подошел к шкафчику под раковиной и вытащил коробку, потом открыл крышку и протянул коробку Ване, которая осторожно положила туалетную сумку на дно. Затем он снова закрыл крышку и ушел. Ваня услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Ивар вернулся и сел за стол.
— Прошу прощения, — сказала Ваня.
Ивар впервые улыбнулся ей легкой улыбкой, не размыкая губ, и его лицо смягчилось.
— Не стоит беспокойства. Обязательно поешьте чего-нибудь. — Он вернулся к своей книге.
Ваня взяла чашку с тарелкой и посмотрела в окно. Дождь так и не начался. На сковороде она нашла разогретые остатки вчерашнего обеда, в кофейнике — кофе, да такой крепкий, что почти коричневый на цвет. Ваня дала гуще осесть и попробовала. Кофе был приготовлен из какого-то неизвестного в Эссре гриба с незнакомым вкусом: пряным, сладким и кислым одновременно. Она наполнила тарелку и села напротив Ивара. Судя по тому, что она смогла понять из перевернутого текста, он читал о тепличном растениеводстве.
Опустошив тарелку, Ивар встал и закрыл книгу.
— Я сейчас ухожу на смену, — сказал он. — Нина уже на своей, она ушла рано. Этим вечером ваша очередь готовить. Но покупать в магазине вам ничего не нужно. В кладовке полно.
Ваня кивнула:
— К какому времени?
Ивар пожал плечами.
— Мы будем дома примерно к пяти. — Ничего больше не говоря, он вымыл тарелку и вышел.
— Давайте-давайте пометим все здесь, — запела Ваня себе под нос, водя взглядом по комнате. — Стол, стул, кофейник в этой комнате есть; плита, холодильник, и кладовка вон там. Пометим тут все, что дорого нам.
«Песенка-пометка» входила в жизнь всех и каждого с первого дня в интернате. Когда Ваня была маленькой, день пометки в интернате был лучшим из дней недели.
Ее учитель Йонас ходил по комнате, указывая на предметы один за другим. Иногда было трудно подогнать название вещи под ритм песни, и они смеялись. Ванин голос звучал звонче всех. Затем они пели «Песню первопроходцев» и «Когда я вырасту». Потом наступало время поспать.
И только намного позже им объяснили смысл всех этих именований вслух и пометки. Это был особенный урок. Перед этим уроком дети потратили несколько дней, подновляя таблички и ярлычки, распевая дополнительные куплеты пометочных песен. Учитель Йонас внимательно следил за ними, наказывая беспечных. Наконец дети собрались в классе. Лекция была короткой. Учитель Йонас стоял у стола с напряженным и мрачным лицом. Пока он говорил, висела такая совершенная тишина, что можно было расслышать собственный пульс. Сильный голос учителя звучал приглушенно:
Давным-давно, когда первопроходцы сюда пришли, они построили пять колоний. Теперь осталось только четыре.
По окончании урока дети весь остаток дня с новыми силами подкрашивали таблички и этикетки, и пели пометочные песни. Это больше не было игрой.
Ваня пришла в кладовку, ей поручили прометить ручки-маркеры и линейки, и она взялась за работу с ответственностью. «Ручка ручка ручка ручка ручка ручка», — выпевала она, касаясь маркеров одного за другим, пока поток слов не перевернулся и не стал звучать вроде «чка-ру чка-ру чка-ру чка-ру чка-ру чка-ру», и ряд ручек задрожал и чуть не превратился во что-то другое, и Ваня поняла: вот как это случается, и в груди у нее закололо. В этот момент дверь кладовой открылась, и в дверях оказался Учитель Йонас. Он посмотрел на строй ручек, потом на Ваню, и сказал: «Я все видел». Затем он схватил ее за руку и повел в класс.