Натан описал нападение.
– Она то и дело теряла сознание и опять приходила в себя.
Деревенский шаман смог ненадолго вернуть ее в чувство.
– У нее несколько сломанных ребер с сопутствующими гематомами, но это не объясняет судорог и обмороков. Были ли у нее конвульсии по дороге сюда?
– Нет.
– Как насчет эпилепсии у родственников?
Нат повернулся к Такахо и перевел для него вопрос.
Индеец кивнул.
– Ах-де-ме-нах гунти.
Натан нахмурился.
– Что он сказал? – переспросила Келли.
– Ах-де-ме-нах означает «электрический угорь», гунти – болезнь или недомогание.
– Болезнь электрического угря?
Натан кивнул.
– Это он и сказал. Бессмыслица. Жертва электрического угря часто испытывает конвульсии, но непосредственно после атаки. А Тама уже много часов не заходила в воду. Не знаю… Может, так яномамо называют эпилепсию?
– Ее лечили? Назначали какие-нибудь препараты?
Ответил Такахо:
– Деревенский шаман раз в неделю ухаживал за ней, окуривая дымом микании.
Келли задохнулась от негодования.
– Иными словами, ее не лечили. Неудивительно, что стресс утопающего вызвал столь сильный припадок. Почему бы вам не отвести ее отца в приемную? Может, мне удастся подавить судороги чем-нибудь посерьезнее.
Нат посмотрел на кровать. Тама все еще лежала без движения.
– Думаете, они повторятся?
Келли встретилась с ним взглядом.
– Они и не прекращались. – Доктор указала на лицевой тик. – Это называется статус эпилептикус, длительные судороги. Большинство пациентов, перенесших такой затяжной приступ, могут входить в ступор, стонать, терять координацию. Кризы, подобные тем, что мы видели, будут случаться снова и снова. Если их не остановить, ребенок погибнет.
Нат задержал взгляд на девочке.
– Так вы хотите сказать, что судорога мучила ее все это время?
– Судя по вашим словам, в той или иной степени – да.
– Но шаман из деревни как-то смог вывести ее из ступора!
– С трудом в это верю. – Келли снова занялась девочкой, – у него не нашлось бы лекарства, чтобы разорвать цикл.
Нат вспомнил, как девочка пила из горлянки.
– И все же ему удалось. Не стоит принимать шаманов за примитивных знахарей. Я годами сотрудничал с ними. Знай вы, с чем им приходится сталкиваться, вы бы назвали их кудесниками.
– Что ж, кудесники они или нет, но наши средства гораздо эффективнее. Настоящая медицина. – Она снова кивнула в сторону Такахо. – Почему вы не проводите отца в приемную?
Келли опять повернулась к персоналу, давая понять, что разговор окончен.
Нат вспыхнул, но подчинился. В конце концов, западные медики веками отвергали терапевтическую ценность шаманизма. Нат уговорил Такахо выйти из палаты и подождать в приемной. Он усадил индейца в кресло и велел подождать, а сам направился к выходу. Он вернулся по коридору и снова очутился в душном амазонском мареве. Пусть американка верит, чему хочет, – он собственными глазами видел, как шаман вернул Таму к жизни. Если кто-то и мог пролить свет на ее загадочную болезнь, то Нат знал, где его найти.
Едва ли не бегом под палящим полуденным солнцем Натан устремился к южной оконечности города. Проскочив почти десять кварталов, он поравнялся с местной военной базой. Вопреки обычной полудреме, сегодня там царило оживление. Нат насчитал на площадке четыре вертолета с американской маркировкой. Вдоль ограды выстроились местные, таращась на залетные чудеса техники и оживленно болтая.
Нат не придал значения происходящему на базе и поспешил к панельному зданию, стоящему среди утлых деревянных строений. На фасаде было выведено «ФУНАИ». Там-то и располагался филиал Бразильского индейского фонда, центральный орган поддержки, обучения, юридического представительства местных племен банива и яномамо. Невысокое здание вмещало как кабинеты, так и приют для бездомных индейцев, забредших в город в поисках лучшей из долей – доли белого человека.
В штате ФУНАИ числился советник по делам медицины, давний друг семьи Ната и наставник его отца здесь, в лесах Амазонии.
Натан просочился в фойе, быстро прошел его и взбежал по лестнице, молясь, чтобы друг оказался у себя. Дверь была не заперта, так что еще на подходе он услышал звуки Пятого скрипичного концерта Моцарта.
Слава богу!
Нат постучал по косяку и назвался.
– Профессор Коуве?
Из-за маленького стола, заваленного бумажными кипами, на него смотрел смуглый индеец, на вид чуть старше пятидесяти. У индейца были черные волосы до плеч, у висков чуть тронутые сединой, и очки в металлической оправе. Узнав вошедшего, профессор тотчас снял их и широко улыбнулся.