- Иду, куда денусь, - слез он следом за мной, и мы пошли в разные стороны, выходя из беседки, при этом улыбаясь друг другу и, отворачиваясь, своим мыслям.
Пошагав наверх, я ненадолго затормозила, встретив Элию, сказавшую мне, что после ужина будет наш, девичий банный день. Как обычно, она бегала по Логу с хозяйственными делами, успевала всё тут и там. Не зная, чем занять себя, если не встречу Чимина и не пойду с ним дополнительно заниматься, я разглядывала всё вокруг, и подумала было заскочить в библиотеку, куда никто ходить не запрещал, но куда меня саму не тянуло в силу отсутствия любви к чтению. Но при подъёме я встретила спускающихся мне навстречу мастеров – Эна и Хонбина. Их мужественный выдержанный хохот, обличающий товарищескую беседу, донёсся до моих ушей, и я замерла, видя, как они приближаются ко мне, высокие, смуглые, широкоплечие и со светлыми улыбками, сияющими на их загорелых лицах. У меня было ощущение верующего паломника, которому явились с небес апостолы. Когда мужчины заметили меня, я сложилась пополам в поклоне, согнув поясницу.
- Добрый день, - не разрешила я разогнуться себе, даже когда они подошли.
- Это что за царские почести двум простым смертным? – посмеялся Эн. Вдруг мне на плечо легла его рука. Если бы я была незрячей, глухой или немой, уверена, что прозрела бы, обрела слух или заговорила. Но пока происходило что-то обратное. – Выпрямись, не заставляй меня чувствовать себя стариком, мне ещё рано в пепел и под ступы.
Я встала по струнке, стараясь приобрести естественность позы, но не очень получалось.
- Чонён, мы не твои учителя, - улыбнулся Бродяга, и на его щеках нарисовались милые ямочки, как у совсем молодого парня. Я заметила, насколько он внешне интересный, хоть и намного старше меня. Тяжёлые условия, в которых они обитают годами, закалили их, но не состарили, напротив, мастера сохранили какую-то здоровую юность, гибкость, даже задор. Густые тёмные волосы ниспадали на лоб, отросшие во время путешествий. По парикмахерам им, ясное дело, ходить было некогда.
- Да, но вы… знаменитые воины.
- Знаменитые? – усмехнулся Эн. – Я надеялся, что мне удаётся оставаться незамеченным…
- Я неправильно выразилась, конечно, ваши подвиги не освещаются в газетах, но…
- Остановись, остановись, - со своим вечным загадочным выражением лица, сочетающим в себе насмешку, презрение, призыв к сообщничеству и высокомерие, выставил ладонь Эн, - мы просто парни, которых научили хорошо драться, им это понравилось, и они не могут прекратить это делать. Как продвигаются твои успехи в занятиях?
- Эн, рано ещё спрашивать, она тут меньше недели, - заметил ему Хонбин.
- Не мне самой судить, в любом случае, но я очень надеюсь, что успею научиться многому за этот месяц. Вы… вы ведь не против, что я здесь? – немного смелее полюбопытствовала я.
- Нет, с чего нам быть против? – пожал плечами Эн и указал на лавочку. – Давайте присядем?
Всё-таки ещё смущаясь их, я приняла предложение, поскольку мне хотелось пообщаться с ними подольше, посмотреть на них поближе, перенять у них что-то, услышать от них какие-то истории.
- Мне говорили, что мастер Лео будет возражать моему обучению, подтверждение чему я слышала из его уст в столовой, - напомнила я.
- Ну, мы с Лео хоть и друзья детства, - сказал Бродяга, - но на жизнь смотрим по-разному.
- Он – святой, мы – нет, - с прищуром подчеркнул Эн.
- Святой? – Солнце заставило меня тоже и прищуриться, и нахмуриться. – У него же жена и дети…
- И что? А ты знаешь, сколько у меня детей? – задал вопрос Эн.
- Нет.
- Вот и я не знаю.
- Но как же…
- Он шутит, - опередил меня Хонбин, постучав по плечу друга. – Перестань прикалываться.
Эн посерьёзнел насколько мог, но я запомнила, что в каждой его фразе может содержаться подвох, каждое его замечание на пятьдесят процентов из иронии, которую я не то чтобы не понимаю, просто не ожидаю от мастеров. Бродяга повернулся как будто на звук, хотя я ничего не услышала, и даже встал, но только через несколько секунд показалась Заринэ, идущая в сторону столовой с ведром воды. Мужчина ей что-то крикнул на незнакомом языке, девушка откликнулась, и он направился к ней. Судя по её маханию рукой, она заверяла, что справится сама, но Хонбин всё равно покинул нас, и поспешил перенять ношу у персиянки.
- Он знает её язык? – удивилась я.
- Хонбин знает несколько языков того региона, где мы бываем: фарси, урду, арабский. Я тоже кое-какие знаю.
- Здорово… а я вот едва английским сносно пытаюсь овладеть.
- Просто ты не жила там, где разговаривают на этом языке, это самая лучшая школа.
- Я надеюсь, что однажды, став одной из вас, окажусь в других странах, повидаю мир… Для меня многое значит, что вы не гоните меня отсюда. Ведь золотые, если я правильно поняла ваши… эм… законы? Стараются огородить женщин от всего тяжелого, жестокого и опасного. А я вдруг напросилась…
- Чонён, ты уже достаточно взрослая девчонка, - посмотрел на меня Эн, когда Хонбин с Заринэ пропали из вида. – Тем более, современная молодёжь рано всё знает, так что, буду с тобой откровенен. – Я замерла, не зная, чего ждать на этот раз, действительно откровенности, или новой шутки? – Бывали мы как-то в Саудовской Аравии, вразумляли дядю, который не тех людей спонсировал… Завёл я там любовницу. – Эн что-то заметил в моих глазах и улыбнулся. – Да, я же сказал – мы не святые. Так вот, это была абсолютно обеспеченная всем необходимым женщина, и абсолютно ограждённая от всего женщина. В лучших традициях своей религии и тех мест, она не работала, она выходила из дома только с мужем для того, чтобы он купил ей дорогие украшения, а он был богат и даже очень. У неё было двое прекрасных детишек. У неё было всё, и жила она в коттедже с прислугой и охраной. Знаешь, чего у неё не было? Счастья. Настолько несчастного создания мне не приходилось видеть даже в беднейших сёлах Афганистана. И тогда я многое пересмотрел, Чонён. Можно дать женщине безопасность, обеспеченность и благополучие, но если не дать ей свободу сделать собственный выбор в чём-то, если не дать ей пожить вольной жизнью с ошибками и опытом, то остальное не принесёт счастья. Потому что, по сути, мужчины и женщины хотят одного и того же, и ничем не отличаются друг от друга, кроме половых органов. Поэтому я не против тебя здесь, какие ко мне ещё будут вопросы?
- Как вам удалось стать её любовником, если она жила под охраной и никуда не выходила без мужа?
- Молодец, - хитро заулыбался Эн, - ты мне нравишься, во внимательности не откажешь. Но секреты сноровки ты со временем узнаешь сама, без моих разъяснений. Только надеюсь, что не для таких же целей…
- А почему нет? – Несмотря на лукавство и умение мистифицировать, Эн расположил меня к себе, захотелось без лицемерия поделиться мыслями. – Как вы думаете, почему порядочность у девушек в плане… - В отличие от разговора с Верноном, этот не позволил мне запросто сказать слово «секс», я запнулась. И теперь в роли позволителя выступил мастер Эн:
- В плане секса?
- Да! Почему она у них должна соблюдаться, а у парней – нет?
- Я так не считаю, Чонён. И мужчины, и женщины должны подходить к интимной близости осторожно, не бездумно, а тщательно прислушиваясь к сердцу и разуму. Легкомысленное отношение к самому личному, что может быть – занятию любовью, никого не приведёт ни к чему хорошему. Но если что-то не сложилось в силу каких-то причин, то я так же не вижу ничего плохого в новых попытках. Проблема в том, что современные люди слишком просто начинают «пытаться» снова и снова, будто пробуют новое блюдо, а не партнёра. Но если от переедания бывает дурно, то что остаётся говорить про переизбыток постельного опыта?
Я кивнула, соглашаясь. Не думала найти в этих героях таких продвинутых и модернизированных собеседников. Казалось, что самоотверженно рисковать жизнью могут только нелюдимые, блаженные личности, которых не привлекают удовольствия, которым чужды наслаждения, получаемые от жизни. Но всё не так, у Эна была любовница (и вряд ли одна), он свободно говорил о том, что касалось земных радостей. Интересно, Джоанна знает, что он – такой? Или она потому и любит именно его, что Эн вполне фривольная натура, не чуждая беззлобному (невинным не назвать) баловству?