- Выброси её из головы, - посоветовал Джунхуэй.
- Не могу, она кажется мне важной.
- Запомни, - поднял палец он, - всё, о чём не просят задуматься мастера – не важно. Всё, чего они тебе не сообщают – тебе не нужно брать в голову.
- Серьёзно? Вот так просто? – хмыкнула я с сарказмом, но все присутствующие, как птенцы, закивали головами. Я вздохнула, видя отличный пример послушания. – Ладно, я пойду, прогуляюсь. Увидимся на занятиях!
Выйдя на тропинку, я прошла несколько метров и столкнулась с Сону, тащившим к туалетам полное ведро… навоза. Он затормозил возле меня:
- Чонён, от меня сильно воняет? – Стараясь не морщиться и не зажимать нос, я вдохнула резкий аромат результатов жизнедеятельности коз.
- Ну, не так чтобы очень…
- Блин, я теперь до банного дня так вонять буду! Нет бы в среду послать сараи чистить, так нет!
- Тише-тише, не возмущайся, - похлопала я его по плечу, искренне надеясь, что запах помёта не впитается в меня. Ничего противного в этом нет, как и противоестественного, хороший такой деревенский запах, но всё же и я только вчера отмылась и оттёрлась, и ждать неделю пятницы в благоухании навоза не лучшая перспектива.
- Да я не возмущаюсь, просто… и так-то после выговора мастеров чувствовал себя говном, а теперь – полное погружение. – И он сам же засмеялся своим словам. Я улыбнулась.
- На то и был расчёт. Наверняка.
- Ладно, что уж поделать, сам виноват, пойду заканчивать, - двинулся дальше Сону, в другой бы раз тяжело вздыхая, но в связи с козьим духом, увязавшимся за ним, стараясь глотать воздух потихоньку, там, где сам ещё не ступал.
Если раньше я норовила каждую мысль довести до логического конца, всему ища развязку, всё расставляя по местам, то теперь попыталась последовать примеру молодых людей, и как только мне приходило на ум что-то, чего не давал нам на лекциях мастер Ли, я сразу же искала нечто другое, но другим, как не крути, чаще всего оказывался Чжунэ, спасаясь от воспоминаний о котором я и нагружала мозги всем подряд. И что теперь было делать? Вообще отключить мыслительную функцию? Для этого нужно хорошенько ушибиться головой. Или постоянно находиться в чьём-нибудь обществе и разговаривать. В Тигрином логе это не составляло труда, народа хватало, кто-нибудь вечно шёл то там, то здесь, а пропадали все лишь во время тренировок, на которых и я была задействована, и ночью, для сна, в чём я тоже участвовала непосредственно. Но мне нравилась тишина и возможность уединения, щедро даруемая Каясан, укромных уголков хватало, и замереть, прислушиваясь к птичьему пению и звону ручья повыше на горе, сидя на нагретом солнцем валуне, казалось неподдельным счастьем, пропитывающим до глубины, насквозь, исцеляющим.
Погрузившись в свои грёзы, мчащиеся куда-то вдаль, я не сумела долго удержаться на полях сражений, представляя, как разношу злодеев налево и направо, и вновь очутилась возле Чжунэ. Понравилось бы ему здесь? Нет, наверняка нет. Он бы сказал, что в Логе скука смертная, нет выпивки, танцев и музыки, нет изысканных ресторанных блюд и езды на скорости. Понял бы он хоть что-то, чему учили здесь, или всё высмеял бы? В двадцать пять лет, пожалуй, перевоспитывать поздно. Но если бы он был лучше, если бы он хотя бы не обманул меня – со всем другим я была готова смириться, и смирилась, начав с ним встречаться. Неужели я находилась под угрозой того, чтобы предать свои идеалы, расстаться с мечтами ради мужчины и вести себя так же, как Чжихё? Нет, я бы никогда не встала к плите. Может, мою корыстную душеньку тем и прельщал Чжунэ, что он ест в ресторанах и деньги позволяют ему нанимать горничных для уборки? Я так многое осуждала в нём и людях вообще, но если разобраться в самой себе, сколько во мне недостатков?.. Так, мастер Ли не давал задания копаться в себе! Если я тут, если меня посчитали достойной такие люди, как Чимин, Намджун, Хосок, наверное, чего-то я стою? Или мне не хватает для полной уверенности одобрения Чонгука? Неужели, несмотря на доброе отношение мастеров, я ищу именно его благословения? С каких пор он из парня, в которого я чуть не влюбилась (или была влюблена?) переквалифицировался в крутого авторитета? Потому что в мастерах, далёких от всего мелкого, суетного и бренного, я вижу недостижимую высоту, а в нём, лукавом и в чём-то таком понятном мне, я ещё нахожу нечто родственное, земное и живое, что-то, что может указать мне и мой путь, решение многих задач?
- О, прости, не помешаю? – Я обернулась, очнувшись, и увидела Себина, вошедшего с десятилитровой лейкой на этот пятачок земли с грядками. Мне уже было известно от Элии, что это лечебный огородик её дедушки, на котором он выращивал всякие полезные растения: мелиссу, мяту, имбирь, чеснок (хоть его и запрещалось, как выяснилось, добавлять в ежедневный рацион во избежание пробуждения страстей в душах учеников), лаванду, розмарин, гелихризум, кориандр и многие другие. В помощники себе настоятель Хенсок допустил Себина, сбежавшего наследника миллионов, которому отец не позволял стать врачом.
Я присела на большой валун с краю в поисках тишины, потому что знала, что сюда никто не заходит, но не учла, что полив случается в любое время, когда адепты свободны, а у них эти минуты совпадают с моими.
- Нет, не помешаешь, это я так… медитировала.
- И как, продуктивно? – улыбнулся он.
- Не знаю. Нет, скорее нет. В общем-то, я и не знаю, как это делается, просто хотела отвлечься мыслями от всего, опустошить голову.
- Можно начать с простого, медитируй на предмет, - не отвлекаясь от водолития, беседовал со мной Себин.
- На предмет?
- Да, фиксируй на чём-то внимание, тщательно закрепляй его в воображении, держи перед внутренним взором, закрывай глаза и сосредотачивайся на этом предмете. Это защищает от ненужных мыслей.
- Это ж отупеть можно, - критически заметила я.
- Ну… - невинно растерялся он. – Медитация ведь и не для умственного развития, а для укрепления духа и самоконтроля…
- Тебе она помогает?
- В большей степени да, чем нет. Если уж совсем навязчивое что-то стучит в голове, то в храм хожу.
- Я видела тебя там утром. Ты буддист?
- Стал им здесь. Мне показалось это всё правильным, обоснованным. Ещё живя в Сеуле я понимал, что от каждого человека зависит общее благо, мне не хотелось быть замешанным в том обществе, где правят деньги, где всех привлекает что-то мимолётное, дешёвое, ненужное, фальшивое и угнетающее. Я искал объяснение многому, и буддизм на многое мне ответил.
- Но ты не собирался заниматься профессионально борьбой?
- Я не примерял к себе это занятие, но здесь боевые искусства мне понравились. – Поставив опустевшую лейку на землю, у своих ног, он присел рядом со мной. – Применение силы – последний довод, при этом довод слабых, но для обороны физическое развитие пригождается. Я очень надеюсь, что насилие стану применять в крайних случаях, но понимаю, что одними словами большинство людей не убедить. – Себин вздохнул, посмотрев на свои ладони, ставшие достаточно натруженными в монастыре. – Я даже своему отцу не смог объяснить, почему не хочу быть бизнесменом, поэтому сбежал из дома. И я знаю, что иначе было нельзя, потому что мой отец из тех людей, которые не меняются, и которые игнорируют чужие точки зрения.
- Тебя за это совесть не грызёт? У меня родителей нет, только две сестры, и одной я не сказала, куда уезжаю, потому что она беременная, и ей нельзя волноваться, и теперь мне неудобно перед ней.
- Потому что все мы знаем, что не хотели бы быть обманутыми сами или чтобы от нас скрывали что-то. Нет, Чонён, меня не грызёт совесть. Если бы я был единственным ребёнком, я бы не бросил родителей и смирился с судьбой, пусть даже она настолько не мила мне, но у меня есть младший брат, ему всегда нравилось ходить с отцом в офис, изучать бумаги, кто знает, может, ему понравится семейное дело? А я счастлив тут. Каждый человек имеет право на счастье, почему этого нужно стыдиться? Я же никому не мешаю, только разве что не соответствую ожиданиям отца… Но от нас всегда кто-нибудь чего-нибудь ждёт, и невозможно сочетать в себе реализацию всех ожиданий.