Я посмотрела в его глаза и заметила, насколько он серьёзен. Да, Чимин не шутил, его беспокоила не только я, но и мальчишки, ребята, для которых обучение ещё не завершено, а они, из-за меня, могут поддаться не тем мыслям. И я сама почерпну здесь не только те знания, которые входят в монастырскую программу. Я положила ладонь ему на плечо, не вкладывая в это ничего, кроме дружбы и признательности.
- Чимин… Помнишь, ты спрашивал, было ли у меня что-то с Чжунэ?
- Я полез не в своё дело, знаю, извини…
- У нас ничего не было, Чимин, - прервала я его исповедью. Он взглянул на меня исподлобья, украдкой. Но я не смутилась: - Я ничего лишнего здесь себе не позволю, не волнуйся. Я знаю, зачем я сюда пришла, и я тебе очень благодарна, что ты дал мне эту возможность. Тебе не придётся пожалеть о своём решении.
Сказано было всё, что требовалось. Чимин принял мой довод и понял его, я увидела это. Но в его взгляде, помимо серьёзности, проскочило что-то ещё. Нет, не проскочило, оно там появилось и осталось. Что же это? Не знаю, но смотреть он на меня стал как-то иначе.
Вечерняя банная процедура благотворно влияла не только на организм и гигиену, но и на душевное состояние. Сидя голым, человек не в состоянии рисоваться или скрывать что-то, а если и в состоянии, то это ему даётся труднее, чем когда он в одежде. Впрочем, я не думала, что кто-то из нас четверых, девчонок, способен лгать или вести себя заносчиво. После приезда мужа даже Заринэ стала добрее и отзывчивее, чаще улыбалась и говорила что-нибудь. Не могу сказать, что взгляд её прежде был надменным, но выражение лица, хмурое, с всегда поджатыми губами, заставляло держать дистанцию. Теперь же оно стало если не дружелюбным, то благосклонным.
Как и обещала, она пришла немного позже нас, после чего медленно подкралась к бочке, в которой сидела Элия, и сунула туда кончики пальцев. От воды пахло травами, а вокруг – влажной древесиной, соснами и можжевельником. Мы не распаривали сильно помещение, зная, что одна из нас в положении, и ей это навредит.
- Да не горячо уже, золотая наша, - улыбнулась внучка настоятеля, - забирайся.
- Золотая? – удивилась я. В одном из диалогов в беседке, ребята сказали мне, что девушки, даже если отучатся, станут не золотыми, а серебряными, потому что золотыми могут быть исключительно парни. Они где-то прочли о некой легенде, что когда-то спутницы у воинства уже имелись, и именно так их и величали.
- Её имя так переводится, - уточнила Элия, покосившись на Заринэ в поисках подтверждения. Та кивнула.
- Да, оно переводится как «золотая».
- Какое совпадение! – восхитилась я, подобравшись к бортику бочки и положив на него ладони, а поверх – подбородок. – Наверное, родители тебя очень ждали, раз дали такое красивое имя?
Заринэ осторожно погрузилась в воду и, убедившись, что не поскользнётся, повернулась ко мне:
- У меня было четыре брата… старших… Отец ими очень гордился. Баловал их. Они выросли лентяями, ничего не хотели делать, ничем заниматься. Хозяйство всё разваливалось. И отец решил, что нужна дочка, чтобы выгодно продать за богатого. Чтобы я принесла ему богатство, он назвал меня так. – Объяснение Заринэ развеяло моё радужное представление о мифических любящих родителях.
- А мама? – несмело уже спросила я.
- Она никогда отцу не перечила, боялась. Вот, даже родила дочку, как тот и велел, - слабо улыбнулась персиянка. – Что она могла сказать? Когда нашёлся покупатель, дал… дающий… давший за меня много денег, меня за него и выдали. Правда, половину выкупа за меня старший брат проиграл туда же… тогда же, - поправила она себя, говоря с акцентом, и иногда путая слова, - в тот же год.
- Жаль, что не всем везёт с родителями, - сказала Джоанна. – И наверняка вот такие уродские живут по сто лет, а такие отцы, как мой, погибают рано! – резко возмутилась девчонка. Я хотела её остановить, но не успела. Посмотрела на Заринэ. Заступится ли она за своего отца, воспротивившись тому, что он «уродский»? Нет, она ничего не произнесла, похоже, вполне согласная с определением.
- Мне тоже повезло с родителями, - поделилась и я, - но они разбились.
- О чём я и говорю! – убежденно подтвердила Джоанна.
- Я своих вообще не знала, - вздохнула Элия. – Знаете, я считаю, что в детстве в человека закладывается самое главное, и если ему что-то не дать – любви, уверенности, умения быть счастливым, то этому во взрослой жизнь уже не научишься. Ну, или научишься с огромным трудом.
- Да, детям нужна любовь, - согласилась Заринэ. – Но я не хочу дочку. Женщинам тяжело. Мужчины живут, как хотят. Женщинам же должно повезти, иначе туго. Не везёт с родителями, и с мужьями не везёт.
- Разве вам с мастером Лео не повезло? – спросила Джоанна. Заринэ смутилась. Похоже, никто никогда не решался говорить с ней о её личной жизни, а сама она о ней и подавно не заговаривала, потому что для неё Лео был каким-то священным, полубогом, о котором всуе болтать нельзя.
- Повезло, - разрумянилась она. – С ним очень повезло. Но таких нет больше. Где девушки… остальные… все найдут себе хороших мужей?
- Да, золотых маловато, - улыбнулась я. – Но, Заринэ, если у тебя будет девочка, то её в обиду не дадут. С таким-то папой и двумя старшими братьями!
- Всё равно. Пусть лучше ещё сын, - твёрдо определилась она.
- А я бы когда-нибудь хотела мальчика и девочку, - размечталась Джоанна, подперев щёку. – Как и мы с Джонханом у родителей. Быть младшей сестрой действительно здорово. Я скучаю по брату.
- А я не хочу детей вообще, - сказала я.
- Вообще? – изумилась Заринэ, посмотрев на меня, как на ненормальную. – Как?
- Ну… вот так. Не хочу заводить детей. У меня другие интересы.
- Но как же… почему? – Похоже, я сбила ей систему. В её лице было столько растерянности, что я пожалела о заявлении, но всё-таки не отступать же?
- Наверное, потому что я тоже собираюсь жить, как хочу, как и мужчины.
- Но… - хотела что-то ещё противопоставить Заринэ, однако слова потерялись. Или она передумала. В любом случае, продолжению предшествовала долгая пауза. – Что же в старости будешь делать?
- В старости? – хмыкнула я. – Может, и не доживу до неё. Я хочу сражаться, как золотые, вместе с ними.
- Но у мужчин всё-таки остаются дети… - начала она.
- Не у всех, - возразила я, - больше половины золотых – холостяки. И останутся таковыми. Воины понимают, что старость для них не предназначена, так зачем же обременять кого-то, вешая на них своих детей, если сам о них заботиться не собираешься? На земле много людей, о которых стоит позаботиться, лучше этим я и займусь, чем обременю свет ещё кем-то.
- Это неправильно, - повторила знакомую формулу Заринэ.
- Да почему?! – взмахнула я руками. Капли отлетели в Джоанну, но она ничего не сказала, только тряхнула головой. – Правильное и неправильное для каждого своё.
- Нет, разве убийства и насилие не одинаково плохо для всех?
- Ну, хорошо, какие-то вещи всегда неправильные есть, - согласилась я, - но, опять же, золотые убивают злых людей, и в таком случае убийство становится правильным.
- Я тоже не хочу детей, - прервала нас Элия, поддержав мою сторону. – Мой ребёнок, скорее всего, будет… не таким, как все. Ему будет трудно. Уверена, что любая женщина, узнав, что родит больное или несчастливое дитя, отказалась бы от этого.
Даже сквозь бочку я догадалась, что Заринэ с суеверным страхом положила ладонь на живот. Она очень пеклась о своих детях, для неё они были смыслом жизни. Они и Лео – муж, любовь её души и сердца. Переосмыслив что-то, она тихо признала:
- В таком случае да. Возможно, не всем женщинам правильно быть матерями.
Мы не поругались и не поссорились, а нашли компромисс, и это было первым успехом такого рода в моей жизни. Я не любила женские коллективы, у меня складывались отношения только с сёстрами, а с одноклассницами и девчонками из секций – нет. Там всегда были склоки, зависть, сплетни за спинами. С ребятами, Югёмом, Джуниором, Ильхуном, мы всегда приходили к выводу, что все девчатники – серпентарии. Но здесь, в Тигрином логе, у нас сложилось зачаточное взаимопонимание, и я была уверена, что никакой вражды и ненависти за спинами не возникнет.