- А бранные слова? – подняв руку и дождавшись кивка учителя, спросил Диэйт.
- В нужное время и в нужном месте – нет, но определять это время и место тоже научит опыт. Допустим, как бы ты не был зол на девушку или женщину, ты никогда не должен при ней материться, и при детях говорить грязные слова – непозволительно. Но если тебе нужно обезоружить врага или поставить на место нахала, то здесь запреты ни к чему.
- А я вот чего не пойму, - опять попросил разрешения сказать Сону, - почему, если Дионис был богом веселья, дионисийское искусство – пессимистичное?
- О, мальчик мой, - поднял ладони мастер Ли, - его веселье – это эффект вина и опьянения, но у каждой подобной радости есть похмелье, а оно намного грустнее и горше тоски, которую испытывал до пьянки.
Урок вновь дал мне много пищи для ума и размышлений. Правда, под конец меня так и подмывало спросить самого мастера, а напивался ли он когда-нибудь? Но по уставу монастыря лезть с личными вопросами было нехорошо. Я и так иногда совала нос не туда, куда следовало.
Когда наш старший класс вышел, в помещение повалил, как горох, младший. У них теоретических занятий было больше, а ещё и мастер Ли, и Нгуен проводили много времени с мальчишками за медитацией и индивидуальными беседами. Было ясно, что чем раньше будущие воины усвоят кодекс чести золотого воина – тем лучше. Взять старших мастеров – Лео, Хонбина и Эна, они действительно были куда более несгибаемыми, хладнокровными и воспитанными, чем те же Чимин, Мингю, Хоуп. А всё почему? Потому что они выросли тут с детства, а остальные пришли в подростковом или юношеском возрасте. Или я ошибаюсь, и дело в возрасте «за тридцать» и опыте?
Мы с Верноном, Диэйтом и Джунхуэем медленно пошли по солнечным ступенькам к лавочкам, окруженным яркими хризантемами, обсуждая поданный нам материал. Джунхуэя товарищи обозвали умником, но он не обратил на подначивания никакого внимания. Если Даниэля нельзя было ничем сбить с пути совершенствования в боевых искусствах, то его, похоже, ничего не останавливало перед стремлением к знаниям.
Нескольких ребят, Себина, Джей-А и Сынгвана, с которым я пока что ещё толком не общалась, позвал за собой внезапно появившийся мастер Лео. В столовой надо было подновить крышу, подлатать окна (от старости кое-где рассохлись рамы), и молодых людей отозвали на хозяйственные работы. Вчера я видела, как обновляли краской и лаком крыльцо храма, и мастеру Лео помогал младший класс. Вот уж правда, производство идеальных мужчин: и сильные будут, и умные, и всё уметь по дому. Жаль, что больше половины из них, насколько я успела услышать, о женитьбе и девчонках и не помышляют. А ведь им тут ещё и верность всему прививают! Ну, разве что с Мингю что-то пошло не так, но в семье же не без… Нет, не буду его обижать, тем более что словом, которое присутствует в пословице, красавца-привратника никак не назвать.
Усевшись возле столовой, там, где особенно припекало, и можно было позагорать, мы откинулись на спинки. Я заметила в столовой Элию, болтающую с Хо и Шером, возящимися на скамейке. Тень Заринэ мелькала глубже, возле печи. Её улыбка последние три дня не сходила с лица, однажды мне даже показалось, что она пытается что-то напевать, но, заметив чьё-то присутствие, притихла. Радость за её счастливую семейную жизнь омрачалась состоянием Элии. Она, хоть и смогла взять себя в руки, сегодня опять мне сказала, что видела пустыню и кровь. Я не могла не думать об этом, потому что знала, что в какой-то чёртовой пустыне сражается Чонгук. Мне это совсем не нравилось.
На утренней тренировке один из мальчишек, лет двенадцати, вывихнул руку и теперь, пока она заживала, был отпущен с занятий борьбой. Когда мы с Элией после обеда приводили столовую в порядок (обед настоятелю и привратнику понесла Джоанна), он присматривал за детьми Заринэ и Лео. Заринэ тем временем трудилась в прачечной. В Тигрином логе никто и никогда не сидел без дела, и не было таких, которые бы не пригодились. Трудотерапия спасала, лечила, облагораживала. Интересно, попади сюда Ку Чжунэ, он бы смог что-нибудь сделать или умер от ужаса, что всё надо делать самому? Нет, правда, ради этого зрелища я бы многое отдала: Ку Чжунэ убирает за козами, Ку Чжунэ чистит котёл от копоти, Ку Чжунэ пропалывает грядки. Мне вспомнилось, как ему хотелось напялить на меня платье и посмотреть на меня в другом обличье, видимо, подобное любопытство взаимно, мне хочется запихнуть его в мир, который ближе моей сущности, ему хочется запихнуть меня в мир, которому принадлежит он сам. И в том, и в том случае это делается ради смеха и издевательств. Чжунэ вообще из всей жизни делает развлечение, и это в то время, когда такие как Чонгук (такие? А есть ли ещё подобные?) рискуют собой и где-то могут погибнуть.
Дети вышли из столовой на солнце, играть на площадке, выложенной гладкой каменной плиткой, и Элия подошла ко мне, протирая столы.
- Что-то у меня кошки на душе скребут, Чонён, в голове пустота, а мысли никакие собрать не могу.
- Может, ты себя зря накручиваешь? – попыталась я успокоить её. Зная о её способностях только с её слов, я не имела возможности убедиться в них, поэтому на меня предчувствия девушки наводили скорее печаль, чем неистовое беспокойство. Разве реально точно угадать, что происходит в другом месте? Хоть Элия и рассказала о своей бабушке и о том, какие вещи с ней случались, и у меня не было причин ей не доверять, всё же я как-то поверхностно воспринимала её сны. Мне была ближе обратная интерпретация, если человек тревожен, то ему и сниться будет ерунда, а не наоборот. Поэтому надо успокоиться, и сны придут в порядок сами.
- Хотелось бы мне думать, что это рядовые кошмары, - вздохнула она, переходя к следующему столу.
Закончив, мы пошли вниз, к кладовой рядом с прачечной, взять свежее постельное бельё, чтобы перестелить свои постели. Я прожила здесь уже две недели, будь я в дорогой гостинице, мне бы меняли его чуть ли не ежедневно, но тут для такой роскоши требовались живые человеческие усилия, поэтому чистота соблюдалась на хорошем уровне, но без излишков. Элия положила мне на руки два комплекта, для меня и Джоанны, и я пошла вперёд, не дожидаясь, пока она уложит стопку с простынёй, наволочкой и покрывалом себе.
Проходить мимо привратника мне стало сложнее, каждый раз хотелось остановиться и сказать что-нибудь Мингю, но я сдерживалась и шла дальше. Я сделала бы так и в этот раз, если бы не увидела, что он открывает калитку. Сначала я подумала, что он хочет избежать встречи со мной, но потом поняла, что это не он выходит, а кто-то заходит. То самое сование носа не в своё дело остановило меня, вопреки намерению не делать этого. Сюда же не придёт никто, кроме золотых, а вдруг?..
Порог переступили, один за другим, три молодых человека. В двоих я признала гостей мальчишника Намджуна. Третий тоже там был, но его я запомнила лучше и знала по имени.
- Ви! – обнаружила я знакомого и, с улыбкой на лице, поспешила навстречу. – С приездом!
Но когда я подошла, то заметила, что его глаза красные, а их выражение никак не отвечает моему настроению. Мельком обозрев его спутников, я нашла и их в не менее сумрачном состоянии. Только после этого мои глаза опустились, и я заметила в руках Ви странный горшок. Вернее вазу, вроде китайских, но не большую… Точнее, это была урна. У меня замерло похолодевшее сердце.
- Привет, Чонён, - поздоровался, наконец, Ви, осипшим и севшим голосом.
- Я… я… - не нашлось у меня слов. Глаза так и уставились на урну. Мне не хотелось знать, думать, догадываться, убеждаться… Нет, чёрт возьми, нет.
- Ви! – раздалось за моей спиной. Я обернулась, ища повод разорвать эту зрительную связь с ношей прибывших. По лестнице поднялась Элия, догнав меня. Откинув на лавочку бельё, которое несла, она втопила, включив пятую скорость. – Ви!
Увидев её, он передал урну высокому парню слева от себя и распахнул руки. Через пару мгновений Элия оказалась ровно в них, захлопнутая объятиями. По щекам Ви потекли слёзы, которые принялись скатываться на белые волосы альбиноски. У неё из-под сомкнутых век тоже брызнули слёзы, но когда она, убедившись, что встреча случилась в реальности, распахнула глаза, то увидела скорбный груз золотых. Её губы задрожали.