- Точно! – кивнула Элия. – Только я худее, надо будет успеть ушить по мне… Чонён, поможешь?
- Я не умею шить, - призналась я честно.
- Да это неважно, просто… просто одёргивай меня и собирай в кучу, я так растеряна, - забегала она взглядом вокруг. – С чего начать? За что взяться? Ви, вот ты мне задачу выдал…
- Ты с ней справишься, Медведьма, - назвал он её странным прозвищем, передавая её ладонь из своей в мою. – Чонён, идите за платьем, хорошо? У вас впереди полдня, мы с настоятелем договорились, что организуем обряд в храме после отбоя, когда младший класс уйдёт спать. Так что не торопитесь.
Я взяла чуть дрожащую руку Элии в свою и поднялась. Повела её вниз, искать Заринэ.
- Идём, нарядим тебя подобающим невесте образом.
- Невесте… - повторила она, едва приходя в себя от всего происходящего. – Никогда не думала… Как вошла в этот монастырь, так и решила, что не выйду замуж никогда… Да и зачем? Ладно бы я была невинной девицей… - замолчала на этом Элия. Ей что-то вспомнилось, и она немного помрачнела.
- Ви же сказал, он – золотой, неважно, невинная девица или нет, - пожала я её руку, - они всегда берут на себя ответственность за тех девушек, которых любят. Намджун – муж моей сестры, которого тут все зовут Рэпмоном, - рассказывала я, чтобы отвлечь подругу от проблем и суеты, - когда влюбился в Чжихё, сразу сделал ей предложение, и за два месяца, что они встречались до свадьбы, не делал никаких намёков и не приставал к ней. Ну, правда, она всё-таки была невинной девушкой…
- Вот видишь! Я и говорю, что это имеет смысл, только если… только если имеет смысл.
- Ты же понимаешь, почему Ви на самом деле хочет свадьбу?
- Понимаю, - погрустнела она, - ему возвращаться послезавтра туда…
- Ты видела кровавую пустыню. Кидо погиб. Не волнуйся, всё уже сбылось, - начав доверять видениям внучки настоятеля, напомнила я. – Он просто страхуется, всем свойственно бояться, даже после десяти, двадцати лет опасности и боевых действий.
- Для пустыни, полной крови, одной смерти мало, - вздрогнула она и, помолчав, добавила: - Я слышала женские крики и плач, а Ви сказал, что их там было семеро мужчин…
- Возможно, у Кидо остались мать, сестра, девушка, кто-то, кто будет безумно горевать, и именно их голоса ты слышала во сне.
- Возможно. Надо будет спросить у ребят.
Мы нашли Заринэ и, объяснив ей, что нам требуется, не стали дожидаться, когда она закончит убираться в домике мастеров, а дружно ей помогли. Препоручив присмотр за детьми адептам, персиянка зашагала во главе, ведя нас к их с Лео дому за кладбищем. Я оказалась на этой тропе впервые, огибая обрыв и приближаясь к ступам. Самые крупные были древними, очень древними, настолько, что казалось – камень способен крошиться, однако нигде не было ни одного сколотого угла, ни одна ступа не заросла травой и не была оплетена плющом, за ними ухаживали. Кроме этого были и скромные надгробные плиты. Но ни там, ни там не было надписей и табличек, чтобы знать, кто похоронен или в честь кого воздвигнут тот или иной монумент. Я притормозила у ступы, выглядевшей самой новой. Она была чуть выше меня ростом, на передней части квадратного основания красовался барельеф – тигр, застывший перед прыжком (в общем-то, и на старинных надгробиях повсюду были тигры в той или иной позе, спокойные или умиротворенные, спящие или сражающиеся с какими-то чудовищами). Затем шли каменные ступеньки, образующие как бы пирамидку, на которой размещалось что-то вроде каменного горшка с углублением, внутри него сидела статуэтка Будды. Ступа заканчивалась сужающейся к верху башенкой с набалдашником.
- Это могила мастера Хана?
- Да, - ответила Элия, и указала на соседнюю ступу. – А тут Джунвона, легендарного предводителя, сумевшего расширить возможности золотых, возродить их. Его убили семь лет назад.
- Так у золотых всё-таки есть предводители? Помимо наставников.
- Ну… они не обладают полнотой власти. Как мне объяснили, это очень древний род, восходящий к основателям самого братства, поэтому они негласно и являются вожаками, мужчины из этой семьи. Но как таковой особой должности не существует.
Мы пошли дальше, но я никак не могла избавиться окончательно от настроения, появившегося при виде урны в руках Ви. Войдя в калитку, на территорию жилища Лео и Заринэ, я немного расслабилась. Уличная, сложенная из камней печка, натянутые верёвки для сушки пелёнок, корыто под ними и тазы, маленькие качельки перенесли меня из монастыря в деревенский быт. Оставив обувь на пороге, мы вошли в маленький домик на две комнаты. Правая была закрыта – супружеская спальня, а главная, левая, в которую как бы сразу и попадаешь, объединённая с крошечной прихожей, представляла собой детскую. Люлька, кроватка, разбросанные на полу деревянные лошадки, тупые мечи, глиняные воины. Заринэ суетливо стала наклоняться, подбирать и укладывать всё в коробку в углу, чтобы мы не наступили ни на что ненароком.
- У меня только нет ярких платьев, - сообщала она, не глядя на нас, - нет красного, нет светлого.
Убрав лёгкий бардак, она поправила платок и провела нас в запретную зону – их с Лео спальню. Кровать там не была достаточно широкой, но, пожалуй, двое взрослых людей умещались нормально. Из обстановки не было ничего, кроме тумбочки и стула с одной стороны, и большого сундука с другой. Над сундуком висело зеркало, а над стулом были прибиты крючки-вешалки. Заринэ подвела нас к сундуку и открыла крышку.
- Выбирай, что больше понравится, - разрешила она Элии. Платья всех оттенков синего и фиолетового иногда перемешивались с черными. Они были разложены тремя стопками, которые, как папки с документами, стала приподнимать Эя. Листая одно за другим, она обрадовано ахнула и потянула:
- Вот! – В её руке победно зазеленела ткань. Не слишком яркое, но и не тёмное, глубокого изумрудного цвета платье окончательно превратило в моих глазах Элию в эльфийку, стоило только представить, как она наденет это облачение. – Мне пойдёт, а, Чонён?
- Думаю, это будет идеально, - честно заверила я.
Усевшись за работу (вернее, две девушки-то принялись штопать и трудиться, а я служила подмастерьем «принеси – подай»), мы разговорились. Рассказали Заринэ о случившемся, о Кидо. Она начала сетовать и горевать, совсем как профессиональная плакальщица. Я всегда дивилась умению некоторых людей соболезновать и сочувствовать, потому что лично я не умела делать этого вообще. Когда у кого-то было горе, я ощущала неловкость, зная, что слова не помогут, и не представляя, как случайно не задеть ещё больнее, а другие могли присоединяться к слезам, причитать и сокрушаться, и выглядеть органично в чужой беде. Такой была и Заринэ. Наверное, для такого таланта действительно стоит вырасти в селе, набираясь опыта у старых бабушек-соседок, наблюдая их поведение.
Потом Элия вспомнила о цветах. Из них делают гирлянды на шеи новобрачных, но на Каясан красивые и пышные бутоны росли лишь в клумбах настоятеля. Мы с ней оставили Заринэ дошивать платье под нужный размер, и поспешили испросить разрешения на срезание букета. Конечно же, дедушка не отказал единственной внучке, да и не поголовно же мы собирались уничтожить все его цветники. Элия задумала сделать две гирлянды и венок себе на голову. Делясь тем, как она видит предстоящее торжество, девушка проникалась идеей свадьбы, которую сначала чуть не отвергла. Какими бы не были чувства возлюбленного, проверенными и крепкими, какими бы не были счастливыми отношения, редкая девушка не захочет священного обряда венчания, прекрасного момента, соединяющего две жизни.
Мы вернулись на примерку, Элия влезла в платье и завертелась в нём, уже почти подходящем ей, только чуть висящем на плечах. Заринэ прислонилась к стене, окидывая её чёрным взором.
- Хоть посмотрю, как здесь свадьбы выглядят, - вздохнула она. Я услышала в её голосе тоску, перекрывающую зависть. Сложенные на животе в интуитивном жесте руки показывали, что Заринэ вовсе не несчастна и имеет что-то большее, чем все мы, но грусть, возникшая в связи со свадьбой, выдавала тайное желание персиянки.