Я ощущала себя окрепшей, исцеленной и обновленной, и готовой вернуться на некоторое время к прежней жизни. Но всё-таки я волновалась за своё поведение, ожидая, когда мне вернут мобильный. Сумею ли я удержаться от посещения знакомого аккаунта?
Навестив мастера Ли, я поблагодарила его за все уроки и мудрые слова, пообещав, что буду стараться руководствоваться ими. Никаких пышных проводов не устраивалось, все рассматривали наше с Джоанной отбытие, как командировку. И только Элия ходила за нами хвостом, вздыхая и говоря, что без нашей компании ей будет трудно.
- Но дедушка же может позволить тебе мне звонить? – спросила я.
- Наверное… не знаю. Мне некому прежде звонить было.
- Ну вот, а теперь есть, - улыбнулась я. – Я оставлю свой номер, и в любое время, если захочется поговорить – набирай, поболтаем.
- Спасибо, Чонён, ты очень поддержала меня…
- Как и ты меня, когда я только сюда пришла. - Я обняла её за плечи. – Ты не такая уж и слабая, как думаешь. Ты очень позитивный человек, но у всех бывают периоды, когда немножко опускаются руки. И со мной такое было. Но это проходит.
Я поднялась к настоятелю и поблагодарила его за гостеприимство, за разрешение здесь обучаться, данное мне. Старик пожелал мне удачной дороги, напутственно сказав несколько слов. Посетив Заринэ, я попрощалась и с детьми, Хо и Шером. Потом спустилась к могилам и ещё раз поблагодарила за его подвиг Кидо. Посмотрела на пустое место, где не то был, не то привиделся мне тигр. Дух или обычное животное? В этом мире золотых всё немного отдаёт мистикой и волшебством, но я, к счастью или сожалению, не была такой, какой когда-то была Элия. Меня в духов просто так поверить не заставишь.
Большая часть ребят зашла к нам с Джоанной перед сном, просто поболтать, в результате вытащив нас на беседку, где мы проторчали чёрт знает сколько, пропустив ночные занятия, за прогул которых нам сделал выговор нашедший нас мастер Лео. Но разгонять нас не стал. С заботой попросив лечь поскорее, чтобы выспаться к утру, он удалился, оставив молодёжь – компанию человек в пятнадцать, наслаждаться вместе одним из последних августовских дней.
Утро неумолимо настало, Элия снова пришла будить нас. Поспавшие часа три, мы с Джоанной с трудом раскрыли глаза, умылись и отправились на завтрак. После него ждало отбытие. Всё как-то завертелось, понеслось, как и бывает в важные и ответственные дни. Столько времени я проводила тут, наслаждаясь неспешностью и медленной текучестью времени, но вот всё позади, и минуты сочатся быстрее и быстрее.
Вернон, а с ним и весь интернациональный столик, да и парни из-за других столиков: Себин, Минхён, Рен, Хоши пошли провожать нас. Прощаясь до зимы, я уже начинала скучать по ним. Элия не выдержала и, пытаясь улыбаться, всё равно расплакалась. Откуда-то взялся Самуэль со срезанной красной розой (вот это вряд ли было санкционировано, но не думаю, что настоятель взыщет с мальчишки). Подойдя к Джоанне, он протянул её ей и тихо сказал, опустив глаза:
- Я буду ждать Рождества, возвращайся.
- Спасибо… - приняла цветок растерявшаяся Джоанна и, будто впервые увидев Самуэля, о чём-то задумалась, никак не в силах оторвать от него удивленный взгляд. То, что наблюдали вокруг все и не первую неделю, внезапно открылось девчонке. Выбитая из колеи, она отошла к калитке, но когда Самуэль всё-таки поднял глаза, она продолжала искать с ними встречи, задавая немой вопрос и ища объяснений. Но смутившийся мальчишка ничего больше не говорил, держась в стороне.
- Ладно, увидимся зимой, ребята! – громко обратилась ко всем я. – Была рада познакомиться и… даже не знаю, что сказать. Просто буду ждать встречи. До свидания!
Слегка обнимая друг друга, похлопывая по спине и плечам, мы распрощались. Чимин, встав у калитки, позвал нас. Элия усилено замахала рукой, вытирая другой слёзы. Мы переступили порог, пройдя мимо Джеро. Калитка за нами закрылась. Чимин расстегнул молнию своей дорожной сумки, достал оттуда телефон Джоанны и вручил ей. Затем достал мой, но я выставила руку в предупреждающем жесте:
- Не надо. Отдашь в Сеуле, хорошо?
- Как скажешь, - пожал плечами Чимин, и мы, готовые тронуться в путь, пошагали к Кошачьей тропе.
Комментарий к 20-ые числа августа
* церемониальное самоубийство - вскрытие живота
========== Тем временем в Сеуле ==========
Дети бегали между качелями, горками, лестничками и другими развлекательными сооружениями, на лавочках неподалёку за ними присматривали мамы и бабушки, иногда хватающие сорванцов, чтобы поправить им панамку от солнца или заставить высыпать горсти песка в кулачках обратно в песочницу. Двор был наполнен визгом, смехом, беготнёй и хаотичным движением по всем направлениям, в рамках игровой площадки, разумеется. Блики света на листве и голоса женщин, обменивающихся новостями, выходили за эти рамки. На лавочке подальше от других сидела девчонка-подросток, ковыряясь в телефоне и неохотно приглядывая за младшим братом, носившимся в куче других ребятишек. Её тянуло куда-нибудь к сверстникам, но школьники её возраста, не задерживаясь, шли мимо, в кафе, парки и торговые центры.
Чжинёна, насквозь глядящего на это, не покидало ощущение пустоты, исходящее из его внутреннего одиночества, а не внешней реальности. Когда-то и он был вот такой мелюзгой, младшим в компании, ковырялся лопаткой в песке и гонялся за друзьями, как заведенный. Все выросли, а он сделался старшим в новом кружке товарищей.
Чонён была не единственной, кто уехал на каникулы. Югём вместе с парнями из компании Чжунэ – Чжинхваном и Юнхёном, уехал отдыхать в Сингапур. Оставалось только догадываться, за чей счёт. Еджин, которую Чжинён держал на предельном расстоянии от себя, пока что перестала ему звонить, занятая в подготовке к свадьбе брата. Интересно, тот сказал ей, кто ему фингал посадил? Наверное нет, раз девушка продолжала идти на контакт и искать общения.
Родители предложили с ними уехать на выходные к знакомым, за город, но Чжинён отказался, устроившись на студенческую подработку, хотя особой нужды в деньгах у него не было, разве что обычное для его возраста стремление не просить ни на что и ни у кого. У него была нужда в том, чтобы занять себя чем-то, отвлекаться от всего. Поэтому помимо подработки, молодой человек занимал себя дома всеми делами, какие были: убирался, готовил, мыл окна, стирал, менял лампочки, чинил краны и учился разбираться в электрике. Отец удивлялся домовитости сына и его стремлению всё уметь. Чжинён открывал обучающие ролики в интернете и осваивал всяческие полезные ремёсла. Давало о себе знать воспитание, если менее облагороженные семьёй юноши в трудную для них пору брались за выпивку, гулянки и наркотики, то Джуниору это не могло прийти в голову. Отвлекал он себя только тем, что считал для себя возможным, а возможным, неосознанно, безоговорочно, было то, что не огорчило бы родителей и не заставило их лишний раз переживать.
Сегодня, идя из супермаркета с продуктами, грустя по проходящей молодости, которая казалась какой-то несостоявшейся, Чжинён застопорился напротив детской площадки, на которой остались отголоски и его детства. Как странно, провести где-то многие годы, чувствуя себя счастливым человеком, а потом, без каких-либо кардинальных изменений, быть там же, но понимать, что никакого счастья здесь уже нет и не будет. Жизнь, текущая без перемен, предстала трясиной, болотом, из которого не выбраться. Может, из-за этого Чонён не хотела с ним связываться и оставаться тут? Она раньше почувствовала желание перемен? А кто сделает быт ярче и разнообразнее, как не миллионер? Может, поэтому-то она тогда и поддалась его чарам? Не из-за богатства, конечно, а возможностей, расширяющих границы свободы. Как же так всё вышло, что негодяй причинил ей боль, а он – друг, не сумел защитить? Ей было плохо, и ему теперь из-за этого тоже. Чжинён не мог представить, как поступить и что сделать, чтобы мир вновь раскрасился красками. Очень уж тоскливо было, но никаких идей и собственных желаний в голову не приходило. Ему бы очень помогло присутствие Чонён, она всё ещё была ему нужна, хотя бы как подруга. Тогда всё налаживалось и радость поселялась в сердце. А без неё… Джуниор вздохнул, не замечая, что не первую минуту стоит, перетаптываясь, на месте, а продукты в пакете нагреваются на уличной жаре, не в силах напомнить о себе и попроситься в холодильник. Отсутствие необходимости быть где-то ко времени до самого сентября выбило парня из колеи, лишило тонуса. Ему-то Чонён бы принесла счастье, а он ей? Что он мог бы сделать, чтобы исполнить хоть одну её мечту, помочь ей состояться в том, к чему она стремилась? Что он мог дать из того, что давал ей Ку Чжунэ?