О Сынён мне и рассуждать не хотелось, у неё не было никаких мотиваций, программ, никакой схемы жизни. Она хотела всего и много, красиво, быстро, без проблем. Но это уж совсем наглость, и так не бывает. Поэтому мне стоило вернуться к себе и ещё раз ответить на вопрос, чего же я хочу? В чём я себя вижу, и что сделает меня счастливой настолько, насколько Чжихё делает счастливой близившаяся семейная гавань? Конечно же, для меня это не брак точно. Хотя достойный и благородный Чонгук… то есть, какой-нибудь парень рядом был бы не лишним, но это второстепенно. Я не приложение к мужчине, я могу быть счастливой и без него. Разве любовь – единственная ценность? Это сочинили глупые девочки, чтобы оправдывать свою бездарность, как сочиняют для того же самого молодые мамы, что цель жизни – это родить ребёнка. Конечно, обязательно, а всех бездетных просьба пройти на утилизацию и повеситься. Так же и с любовью. Будто если её нет у человека, то он инвалид, и заслуживает жалости. Но любовь же не обязательно должна быть той, которая заканчивается сексом. Есть дружеская любовь, братская, сестринская, дочерняя, сыновья. Много видов любви! Да даже свою работу можно любить так, что уйдёшь в неё с головой, и больше ничего не надо. Ах да, работа. Работа, работа, работа… Я обожала спорт. Физические тренировки, бег, борьба, прыжки, подтягивание, меткое попадание мяча в корзину после умелого броска, бросок противника на мат, самый быстрый подъём по канату. Я получала наслаждение от активности, но чего-то в этом всём не хватало. Мне не хватало тщеславия, чтобы биться ради победы, чтобы ограничиваться победой, как высшей целью этого всего. Но связать свою жизнь со спортом мне бы хотелось. И уже подходя к двери дома, я вдруг едва не рассмеялась своему открытию. Я же хотела такое дело, чтобы Чжунэ там и рядом не валялся? Боевые искусства! Туда этот трус нос никогда не сунет. Надо будет спросить у Чимина, сколько получают тренеры.
Чжихё точно ещё была на работе, а Сынён – непредсказуема, и никогда не знаешь, обнаружишь её в квартире или нет. Я обнаружила, причем не одну, а с Гынсоком. Они сидели на кухне и пили кофе с коньяком, судя по неполной бутылке, стоявшей на столе. Разувшись, я неглубоко поклонилась.
- Здравствуйте. – Чувствовалось, что панибратства, как с Намджуном, тут не светит.
- Привет, - поздоровался со мной Гынсок, начав опять буравить меня глазами, как будто я зашла в радужном шарфе с надписью ЛГБТ на конце. – Это так поздно уроки в школе заканчиваются?
- Нет, я уже с дополнительных занятий, - осторожно вошла я на кухню, чтобы налить себе воды. Запарилась на улице и душила жажда. На обед надеяться не приходилось, Сынён точно ничего не готовила, а разогревать и возиться при них самой не хотелось.
- Чем занимаешься? – «Баскетбол и тхэквондо» - едва не произнесла я, но вовремя остановилась. Нет, точно в лесбухи запишет.
- Спортом.
- Спорт – это хорошо, - кивнул он, откинувшись на спинку и скрестив руки на груди. В чёрной кофте с длинными рукавами, он был слишком мрачен для мая, для весны, для солнца и дня, для нашей квартиры, для меня, и вообще просто мрачен. Не проходящие, от попоек, наверное, тёмные тени под глазами, создавали в его лице эффект готичности. – Главное, что не рисование, кружок юных поэтов или ещё что-нибудь подобное. Каждый второй считает себя творческой личностью! Все творческие личности, куда не плюнь, каждый быдлоган – писака или дизайнер, или музыкант. Ты считаешь себя творческой? – прищурился Гынсок, опять уставившись на меня.
- Нет, ни в коем случае, я стопроцентный быдлоган без претензий.
- Вот! – щёлкнув пальцами, указал он на меня тут же раскрывшейся ладонью. – Нормальный человек. Мало кто понимает, что творчество живёт только в духовной глубине, в образованности и воспитании такого уровня, что это можно было бы назвать потомственной, аристократической интеллигентностью. Но нет, получив два-три класса образования, все уже мнят себя умниками и талантами. Талантами! А откуда эти мысли? Их внушают родители, обожающие своих уникальных – исключительно для них самих – желторотов. И эти желтороты вырастают с уверенностью, что они одаренные и создадут нечто гениальное. Но талант – это не внушение со стороны, это то, что идёт изнутри, и человек никогда не задумается о том, талантлив он или нет, но просто будет делать, не в силах остановиться, в холод, в голод, в одиночестве и всеми покинутый, и только время определит, был он гением или не был.
- Гынсок, тебе ждать уже не надо, - улыбнулась Сынён, глядя на него со страстью и похотью, которую мне не дано было понять. – Ты гений, настоящий гений! – Он презрительно отмахнулся, морщась. – Что? Твои фильмы – это шедевры, за твои сценарии дерутся лучшие режиссеры! А твои романы? У них столько премий! – Сестра повернулась ко мне: - Их переводят более чем на двадцать языков мира, представляешь?
- Ты их прочла? – поинтересовалась я, и поняла, что зря. Неловкая подстава получилась, но я не специально. Гынсок посмотрел на неё, она покраснела, ища быстрый выход.
- Я только начала… конечно же, я ознакомлюсь со всем его творчеством.
- Премии, награды – всё чушь! – подтянул он чашку с кофе и сделал глоток. – Важно не то, оценят тебя или нет кабинетные лицемеры и завистники, а то, какой след ты оставишь в людях. Поумнеют ли они? Станут ли более гуманны? Осознают ли что-либо в этом мире и своих жизнях? Моя деятельность не для славы и богатства, а для душ и сердец, и если она их изменит – то моё предназначение было угадано верно, значит, я смог.
«Я смог» он произнёс так серьёзно и глобально, будто у него только шесть дней было на сотворение, и фраза прозвучала на седьмой. Нужно ли говорить, кем он при этом себя чувствовал? Схватив холодный вчерашний пирожок, я ушла к себе в спальню. Кажется, Сынён впервые подпустил к себе кто-то настолько интеллектуальный, и её прёт не по-детски. Сестра никогда не пыталась учиться, достигать чего-то каким-либо трудом, но Гынсок рядом её смущал своим гипермозгом, и её тянуло хоть чуточку соответствовать. И хотя сам Гынсок мне пока что никак не нравился – разве что забавлял, когда не обращался непосредственно ко мне, - мне нравилось, как он может повлиять на Сынён. Правда, я не стану озвучивать, что если бы его бескорыстная деятельность не принесла ему славы и богатства, то и женского внимания ему было бы не видать. Впрочем, он не выглядел тем, кто расстроился бы из-за этого. Интересно, у них уже было то, что обычно бывает у Сынён с теми кавалерами, на которых она делает ставку? Я не застала их в спальне, да и внешний вид был в полном порядке, а поведение Гынсока вообще далеко от пошлости, домогательств и интимных намёков. Может, Намджун прав, и этот гений пропил все свои мужские способности? Но это не моё дело. Я села за уроки, и самоотверженно пыталась учить, чтобы иметь больше шансов на выбор после экзаменов. Хлопнула дверь – Сынён закрылась за гостем. Её шаги устремились к моей комнате, и она заглянула.