— Господи, когда ж там окажусь, — едва не прорычал Мингю, — я же в этом деле первоклассный дипломат!
— Что за условия? — не сдержала я любопытства. Чимин и Ви переглянулись, но ничего мне не ответили. Ви обратился к Мингю:
— Ты поедешь. Завтра со мной и Хансолем. Тебя сменяет Джеро.
Мне показалось, что меня очень сильно ударили под дых. Одновременно с тем, как мою душу обуревал ужас, на губах Мингю расцветала улыбка, ослепляющая своей идеальностью.
— Ты не прикалываешься? Серьёзно?
— Серьёзно, дедушка говорил об этом, — стал называть настоятеля Ви так же, как и жена, внучка того. Называть чьей-либо женой Элию мне ещё было странно, но факт оставался фактом. За одни сутки я успела узнать, что у неё любовь с Ви, и сразу же вынуждена начать воспринимать их, как супружескую пару.
Я смотрела на искреннюю радость привратника, и никак не могла её разделить. Я вроде бы в него не влюбилась, и уж тем более не полюбила, но почему так не хочется отпускать его на границу со злополучным Синьцзяном?
— Я бы тоже хотела поехать с вами, — только и сказала грустно я.
— Всему своё время, Чонён, — поднялся Чимин и подошёл ко мне, положив ладонь на плечо. Обернулся к Ви: — Идём ужинать.
Ночью, после занятий, мне не спалось. Хотя я устала и была порядочно вымотана всем физически и морально, всё-таки внутреннее нарастающее беспокойство не давало отдаться блаженству сна, организм предательски не давал мне отдыха. Тихонько посапывающая на своей кровати соседка вызывала лёгкую зависть. Невинный детский сон… Джоанна, конечно, обиделась бы на такие мысли о ней, ей очень хотелось, чтобы её уже воспринимали, как взрослую девушку. Ах любовь-любовь, что ты с нами, людьми, творишь?
Я легла на спину и несколько раз попыталась пристроить руки то под одеяло, то на него. Вот бы вырубиться и не думать о том, что будет завтра! Тэхён и Хансоль уйдут, а вместе с ними и Мингю. Да, мы целовались несколько раз, но разве есть в этом что-то серьёзное? Разве у нас отношения? Нет. Я не могу так привязываться к людям, тем более — мужчинам! Я не должна. Но воспитание и влияние такой сестры, как Чжихё, не позволяли мне оставаться равнодушной к парню, который подарил мне не один поцелуй.
Поднявшись, я обулась и медленно побрела к калитке. Было прохладно, и я пожалела, что не накинула чего-нибудь на рубашку тобока сверху. Элия и Ви вновь ушли через нижний выход в поля, у них была ещё одна ночь перед разлукой, неизвестно на сколько обещавшей затянуться. Почему жизнь устроена так, что её постоянно портят расставания? А если бы их не было? Научились бы мы ценить тех, что рядом? Что, если важность и глубину чувств понимаешь именно на расстоянии, что, если без этих самых расставаний мы не умели бы испытывать самого большого счастья? Было бы только кого встречать и ждать… Почему я снова думаю о Чжунэ и Чонгуке? Один в шикарной постели, по которой можно и бегать и прыгать, в окружении надежных стен, сытый и привыкший быть во всём удовлетворённым, другой где-то в пустынных горах, где жара и холод перещёлкиваются зорями, где кроме сухого пайка вряд ли что-то поешь, а он и привык себя во всём ограничивать и терпеть любые невзгоды. Как я могла запасть на двух таких разных парней? Ну почему я не полюбила золотую середину — Джуниора, с которым никогда бы не было никаких проблем, который вряд ли бы заставил лишний раз волноваться. Вот и кто золотой после этого, засранцы, а?
В сторожке горел свет. Не найдя Мингю снаружи, я решила развернуться и уйти, потому что стучаться к нему было бы бестактно. Или не было? Он же тоже не спит, раз горит свечка. Переживает? Воодушевлён? Уговаривая саму себя, что если я буду тушеваться перед ним, то это продемонстрирует какое-то особое отношение к нему, я подошла к ступенькам и поскреблась, протянув руку. Спустя мгновения дверь открылась, и Мингю, уже без своего должностного тагельмуста[62], показался в проходе. Оглядев меня, он кивнул вопросительно:
— Позвонить? В такой час?
— Нет, я не позвонить. — Чтобы ничего не говорить и не объяснять, я села на верхнюю ступеньку. Немного растерявшийся, Мингю вышел и, прикрыв дверь, чтобы свет изнутри не падал слишком далеко, привлекая внимание, присел сбоку от меня. — Не спится, — сказала я.
— Что так? — без своей характерной игривости, просто спросил он.
— Не знаю. Свадьба, похороны… Я в нервном смятении.
— А с виду не скажешь, — улыбнулся он.
62
Тагельмуст — головной убор тюрбан-вуаль, обычно носят аборигены пустыни Сахары, защищаясь от песка и солнца.