— Это хорошо. Я же воин. Типа кремень, все дела.
— Холодно? — заметил он, что я держу себя за плечи.
— Немного.
— Выйдем? Могу согреть, — вернулось его вечное настроение.
— Знаю я твои подогревы…
— А ты имеешь что-то против? — повёл он бровью. Я заглянула ему в глаза. Красивые, вишнёвые. Вот уйдёт он завтра… и хрен знает, что там будет дальше. Что будет с ним, что будет в Синьцзяне.
— Нет, честно сказать, ничего против не имею, — признала я.
— Ну… тогда всё-таки выйдем? — повторил он.
— Пошли.
Он отворил калитку, и мы прошмыгнули через неё на не священную уже землю Лога. Когда мы оказались снаружи, Мингю подошёл ко мне сзади и, прижав к себе, обнял.
— Так лучше? — серьёзно прозвучал его голос.
— Значительно. И физически теплее, и морально. — Мы остались стоять вот так, прижимаясь друг к другу, моя спина к его груди. Мне действительно перестало быть холодно, но и в душе сделалось очень хорошо. Вспомнились наши свидания с Чжунэ, во время которых я едва не теряла голову. Мне так нравилось, когда он обнимал меня, мне казалось, что эта любовь продлится до самой смерти, и что чудеса случаются, жизнь превращается в сказку, и миллионер, красавец и подлец умеет испытывать светлые и безграничные чувства, исправляясь из-за любви к простой девчонке. Но всё растаяло, обман открылся. Вселенная послала мне знак, что не для того я создана, чтобы зажиматься со смазливым мажором. Есть вещи более стоящие. «Зажиматься в горах с привратником, например?» — спросила меня моя совесть. «Да что ты знаешь о горах и привратниках, — осадила я её у себя в мыслях, совесть эту вездесущую, — когда они собираются на войну, и вообще эта невидимая война чёрт знает как идёт и скольких намерена забрать безвозвратно!».
— О чём думаешь? — спросил Мингю.
— О вечном, — отшутилась я.
— О неудовлетворенности что ли? — захохотал он приглушенно.
— У кого чего болит… Я думала о вещах более возвышенных. — Он тоже о чём-то замечтался, задрав голову и уставившись в небо. Я последовала его примеру, но скоро шея затекла и я опустила лицо. — Мингю, а у тебя была когда-нибудь девушка?
— В смысле, отношения?
— Да.
— Нет, пока не приходилось… Если не считать один роман длиной в два месяца. Но мне тогда было примерно шестнадцать, так что это слишком детский сад, чтобы называть отношениями. А что, хочешь стать первой? — развернул он меня к себе лицом, продолжая держать за плечи. Правда, несколько секунд спустя ладони его поползли вниз и ухватились за талию.
— Нет, не хочу. Ты классный, но отношения — это не для меня.
— И не для меня тоже. Так что, если захочешь дружеского секса без обязательств…
— Перестань, мы будем бойцы, сражающиеся плечом к плечу…
— Тело к телу, — продолжил он логически, — губы к губам… — И как только он это сказал, сразу же приложил свои к моим. Мингю затянул поцелуй, резко стиснув меня чуть ли не до боли, но я поддалась, позволяя обхватить себя поудобнее, и моя фигура примостилась в его крепких объятиях. Подняв руки, я обвила его шею. Несколько минут мы стояли в темноте, под звездами, с окружающим нас стрекотом цикад, и целовались так, будто останавливаться на этом в наши планы не входило. И всё же мы разомкнулись, но из рук своих Мингю меня не выпустил. — Вроде неплохо греемся, да? — сверкнули его белоснежные зубы во тьме.
— Мне нравится. Спасибо. — Что-то забелело в стороне, и я только сейчас обратила внимание на венок, висевший на воротах. Всё внутри меня напряглось и как-то застыло. Мингю почувствовал это, потому что посмотрел туда же, куда и я. Помолчав, он задал вопрос:
— Ты пришла, потому что завтра я должен уехать?
— И поэтому тоже.
— Плакать будешь, если меня пришибут? — с насмешкой спросил он. Я ударила его кулаком в плечо.
— Да пошёл ты! Если тебя пришибут — я сама тебя пришибу.
— Это как?
— Какая разница! Найду тебя после смерти и отпизжу!
— Эй, девочка!..
— Что? Я не на территории. — Но он всё равно заткнул мне рот очередной порцией поцелуев. Теперь я и сама прижимала его и обнимала, как можно крепче. Наверное, он был прав, когда сказал, что теперь я одна из них. Какими-то слишком родными мне стали все золотые за эти две с небольшим недели.
— Знаешь что, — шепнул Мингю, оторвавшись, — ты за меня не переживай, я из живучей породы. Лучше ревнуй меня, потому что я твёрдо намерен отжарить этих китайских амазонок.
— Зачем ты говоришь мне это? Не буду я тебя ревновать, ревнуют своих парней.
— Не обязательно. Можно и свободных. Будешь представлять это, тебе тоже захочется, и в другой раз ты мне всё-таки дашь, — засмеялся он. Я высвободилась из его рук и шагнула в сторону.