Помимо этого он ежедневно заходил в KakaoTalk[65] и смотрел, не появилась ли Чонён там, не прочла ли его сообщения? Ответит ли, если даже прочтёт? Он не стал распыляться и писать какие-то извинения и оправдания, он только очень просил объявиться и дать ему шанс всё объяснить, он просил поговорить с ним ещё только раз. Но реакции не было, как и самой Чонён не было нигде.
Вскоре его выписали, за один день до свадьбы. Чонгук заглянул накануне выписки и, не забытый, получил приглашение. Чувствуя себя физически нормально, Чжунэ тем не менее не успел заживить следы побоев и, когда настало утро бракосочетания, его поместили к визажисту, колдовавшему целый час, но результат того стоил — ссадин и синяков не было видно вообще, всё скрылось под толстым слоем профессионального грима. Сидя в кресле перед зеркалом, Чжунэ ещё раз открыл KakaoTalk, зашёл в переписку с Чонён и, посомневавшись, набрал сообщение: «Сегодня я женюсь без любви. Я не люблю её. Я люблю…». Остановившись, Чжунэ стёр «я люблю», подумал. Написал ещё раз. Опять стёр. Подумав ещё, набрал «жаль, что так и не увиделись». Опять стёр. В итоге закончил сообщение фразой «желаю тебе счастья, прощай!» и отправил. Настало время жениться.
Гостей был целый океан, не меньше тысячи персон: банкиры, другие чеболи с супругами и детьми, бизнесмены, политики, чиновники, судьи, генералы, артисты, художники, спортсмены и, само собой, бандиты, бандиты, бандиты. Чжунэ не видел и половины, или не обратил на них внимания. Первоначально в задумку входило напиться ещё с утра, но почему-то в горло не пошло, и он оставил эту идею. Рядом постоянно суетились мама, отец. Понаехали многочисленные родственники, повозвращались из всех поездок и отпусков друзья. Все спешили подойти, поздравить. Во время церемонии где-то рядом была Дана, Чжунэ её как-то странно не видел, хотя знал, что она здесь, сбоку. Набежали фотографы, им приходилось улыбаться. Ведущим свадьбы наняли известного телеведущего, сразу после заключения брака им спел песню уважаемый певец — любимый исполнитель его, Чжунэ, мамы. Он исполнил трепетную композицию о любви. Многие в зале плакали, наслаждаясь красотой и торжественностью. Чжунэ чувствовал себя манекеном, чем дольше длился банкет и праздник, тем легче ему давалась роль — на лице застыла маска, а чувства окончательно атрофировались. У него пропал аппетит и желание пить даже воду. Когда поздним вечером всё закончилось, Чжунэ не вспомнил, сделал ли за день хотя бы глоток воды? Усталости он тоже не чувствовал, и ничего не чувствовал к девушке, которая по какой-то ошибке осталась с ним наедине в его холостяцкой квартире.
Они вошли туда вдвоём, замолчавшие ещё в машине, которая везла их, новобрачных, в новую семейную жизнь. Впрочем, нет, Дана что-то спросила в авто и он даже ответил. Но вот теперь, перешагнув порог апартаментов, они точно молчали. Чжунэ увидел себя в зеркале прихожей. С макияжем ну точно манекен — Кен, друг Барби. Дана своей восточной красотой на Барби не тянула.
— Устал? — спросила она, снимая туфли. У него будто пробки из ушей достали. Ослабив галстук, Чжунэ снял пиджак и, пройдя в спальню, плюхнулся там в кожаное кресло. Уже из него громко ответил:
— Нет!
Девушка вошла следом, осматривая спальню.
— Красиво… кровать-то какая! — пытаясь вовлечь в разговор жениха, улыбнулась она и кивнула на неё. Чжунэ пожал плечами, как бы говоря «ну, кровать и кровать, дальше что?». Достал мобильный и уткнулся в него. Целый день не мог взять его в руки из-за гостей и церемоний. Дана села на кровать, всё ещё в пышном белом платье. Улыбка сошла с её губ. Диалог с молодым мужем не задался. Он вперился в телефон! Она простила ему то, что он не понёс её на руках через порог — не до конца зажили рёбра, она простила ему и кислое, неестественно пытающееся радоваться лицо — губа не позволяла счастливо улыбаться, но уж привязанность к телефону никакое самочувствие оправдать не может! — Ты будешь в телефоне сидеть? — постаралась привлечь внимание Дана. Чжунэ, подняв глаза, вспомнил её не давнишний вопрос и, забыв, что уже на него ответил, сказал:
— Я устал, дай отойти от этого всего.
— Ты только что сказал, что не устал.