У поворота я оглянулся. «Избирательницы» не было видно, и все хибары казались необитаемыми. Где-то далеко влево чуть слышно звучал прерывистый звук бензинового движка помпы. Вероятно, на одном из участков Густаво Алмейдо Матоса.
Вице-префект не спеша двигался по тропке, губы его беззвучно шевелились. Может быть, он представлял себя на трибуне парламента произносящим длинную и витиеватую речь, выдержанную в лучшем стиле традиционной бразильской парламентской школы.
— Если хотите, пройдем на речку и посмотрим, как добывают алмазы мокрым способом? — спросил Матос.
— Прекрасно! — ответил я. — Чем больше мы сможем увидеть, тем больше я вам буду благодарен.
Вот она, красавица Арагуая. Мы стояли на высоком правом ее берегу и смотрели на баркас, бросивший якорь на самой середине реки. Возле этого берега мужчина возился с небольшой лодкой, половина которой была накрыта брезентом.
— Эй, приятель! — окликнул Матос. — Ты что там делаешь?
— Ничего, — раздалось в ответ. — А вы что делаете?
— Это, видимо, какой-то чужак. Местные жители, как вы заметили, не посмеют так грубо разговаривать со мной. Если ты ничего не делаешь, — снова закричал Матос, — то доставь нас на баркас!
— Дело несложное, спускайтесь. Поехали.
Развалясь на носу лодки, Матос расспрашивал парня, откуда он и зачем прибыл в Бализу.
— Я не из праздного любопытства хочу узнать что-нибудь о тебе. Все-таки я представитель местной власти.
— Да я вас узнал. Вы сеньор Матос — хозяин участков здесь, на Арагуае, и префект Бализы.
Повышение в должности, видимо, понравилось Матосу.
— Да. Но а сам-то ты кто?
— Я? Я Мануэл, гаримпейро, «дикий» гаримпейро. Что хочу, то и делаю. Но не думайте, я не промышляю на ваших участках.
— Еще бы! — ухмыльнулся Матос, — Ты знаешь, что за это бывает?
Мы уже подошли к баркасу и собирались забраться на его борт, как мне в голову пришла замечательная идея.
— Слушайте, сеньор Мануэл, — сказал я нашему перевозчику. — Если вы сможете подождать полчаса, то я хотел бы поговорить с вами после осмотра баркаса и сделать одно предложение. Может быть, оно вас заинтересует.
Мануэл недоуменно посмотрел на меня, пожал плечами, но ответил:
— Хорошо! Почему бы не подождать полчаса, если потом будет интересный разговор.
На баркасе находилось шесть рабочих. Четверо из них были еще совсем мальчиками лет по четырнадцать-шестнадцать. Двое медленно крутили колесо воздушной помпы, от которой шел шланг под воду, двое отдыхали на корме, а остальные члены бригады выгружали из какого-то мешка грунт в лодку.
— Привет, привет! — бодренько произнес Матос, обращаясь к рабочим.
— Здравствуйте, хозяин, — ответил за всех пожилой мужчина, наверное, старший.
— Ну, как работается, ребята?
— Стараемся, хозяин. Пока сегодня никакого улова нет, — ответил тот же человек.
— Вот это, — Матос обратился ко мне, — так называемый мокрый способ добычи алмазов. Баркас принадлежит мне, помпа тоже моя, и внизу сейчас на грунте работает водолаз. Он насыпает в мешки донную породу, потом дергает за веревку, мешок поднимают наверх, высыпают грунт на палубу, здесь его немного просматривают вчерне, затем переправляют все то, что поднято со дна, на лодку, отвозят поближе к берегу и там делают окончательную промывку. Участок этот новый, я недавно приобрел его, но, кажется, довольно перспективный. По крайней мере, за минувшие два месяца здесь было найдено два довольно крупных алмаза, не считая мелочи.
Пареньки, не прекращая ни на секунду вертеть большие колеса помпы, внимательно прислушивались к нашему разговору.
— Ну, здесь особо интересного ничего вы не увидите.
— Скажите, — обратился я к Матосу, — сколько времени пробудет еще водолаз под водой? Мне бы хотелось потом сделать снимок.
— А он не так давно опустился, — ответил вместо Матоса старший группы. — Так что вряд ли вы его дождетесь. Ведь водолаз должен пробыть на дне не меньше четырех часов после перерыва. И если он поднимется наверх, то мы потеряем полчаса, потому что пока он спустится обратно, пока уляжется ил, поднятый при его спуске и подъеме, пройдет много времени. Кроме того, он уже очень удобно устроился на своем месте, и не хочется терять его и начинать копать на новом участке грунта. Да и какой интерес снимать одноногого человека?
— Как одноногого? — удивился я.
— Да наш Жозе без ноги. Вы разве не видите протез?
Действительно, между колесами помпы стоял протез ноги.