В ту же секунду, как показательные соревнования по борьбе завершились, женщины, сидевшие рядом с нами на земле, вдруг ринулись к разукрашенным чурбакам, уселись вокруг них на корточки и стали причитать, плакать, время от времени произнося имя умершего вождя, душа которого была заключена в обрубке дерева.
— Сейчас мы еще немного посмотрим, — сказал Орландо, обращаясь ко мне, — потом будет торжественный ужин, и мы отправимся спать, хотя празднество будет продолжаться всю ночь. Но ничего интересного и нового ты не увидишь, опять будут танцы, песни, но уже при свете костров, а когда Сарироа закончит произносить речь, я тебя разбужу, чтобы ты посмотрел финал гуарипе.
В это время к нам приблизилась группа, состоящая из Канаты, его жены и еще двух каких-то индейцев. Они несли на вытянутых руках жареные куски рыбы, завернутые в кукурузные лепешки. Я вопросительно посмотрел на Орландо. «Бери, — подсказал он мне, — поблагодари и обязательно при них съешь хотя бы треть угощения».
Управиться с таким гигантским сандвичем, весом не менее чем полкилограмма, было действительно довольно трудно, к тому же перед началом праздника мы плотно поужинали консервами с Ноэлом, но ритуал есть ритуал, и в чужой монастырь не надо соваться со своим уставом. Кроме того, я заметил, что и Ноэл взял преподнесенный ему кусок рыбы с лепешкой и не спеша съел его целиком. Правда, Ноэл никогда не отличался отсутствием аппетита.
Уйдя в хижину, я забрался в гамак, но заснуть не мог. На площади стоял такой гам, от которого мог проснуться и мертвый. Может быть, именно из-за этого шума души вождей и покидают территорию племени, чтобы найти более спокойный уголок для отдыха. Я встал и вышел из хижины. В этот момент закончился очередной танец.
Воины племени под ритм марака, повернувшись лицом к центру площади, с силой топая ногами о землю, отступали, образуя большой круг. На свободном пространстве остались одни шаманы. Они держали в руках какие-то длинные трубки, из которых вился довольно ароматный дымок. Медленно покачиваясь, время от времени потряхивая колотушку, они стали обходить разукрашенные чурбаки, окуривая их клубами дыма. Между затяжками они исполняли песнь богу войны. В это же время женщины-плакальщицы старались изо всех сил, изображая безысходное горе. Но вот шаманы ушли с площади, и на ней остался один Сарироа — вождь племени иолапити. У него был величественный вид. Накидка из перьев, диадема, в одной руке он держал лук, а в другой — пучок стрел. Сарироа стал произносить речь. Зная, что выступление продлится не менее трех-четырех часов, во время которого Сарироа должен перечислить все битвы, в каких участвовали умершие вожди, все их заслуги, достоинства и лучшие качества характера, я решил все-таки пойти вздремнуть.
Было, вероятно, около шести часов утра, когда Орландо разбудил меня. Начиналась заключительная часть праздника. Когда мы подошли, Сарироа заканчивал свое марафонское выступление. Опять появились на площади шаманы и затянули песнь в честь бога войны. Но на этот раз они были на площади не одни — каждый чурбак окружило человек пять-шесть воинов. И вот Сарироа воздел вверх руки и издал воинственный клич. Одновременно, словно по команде, воины подняли раскрашенные чурбаки и торжественно понесли их на берег реки Туа-Туари, но не туда, где мы обычно купались и где женщины брали воду для приготовления пищи, а к самому глубокому месту, у обрывистого берега. Раскачав чурбаки, они бросили их в речку. Чурбаки не поплыли, так как были тяжелее воды, а упали на дно. Именно в этот момент души умерших отправились в царство итиума.
Я поинтересовался у Орландо, будет ли это место в дальнейшем считаться священным.
— Нет, — ответил Орландо, — как только души вождей ушли в царство итиума, деревянные чурбаки превращаются опять в деревянные чурбаки, и на будущий год их могут вытащить из воды и снова использовать при повторении церемонии. А теперь, — добавил он, — все равно нам сейчас поспать не удастся. Тащи-ка свой гамак сюда, на свежий воздух, потому что через час в хижине будет невозможно дышать.
…Орландо, лежа в гамаке, иногда задавал какой-нибудь вопрос, стремился узнать последние новости с «большой земли». Потом Орландо вспомнил мой первый приезд к индейцам Алта-Шингу за год до этого, когда все для советского журналиста было здесь в диковинку: и жители племени иолапити, разгуливавшие без какой-либо одежды по территории поста; и узкие индейские пироги, бесшумно скользившие но глади речушки Туа-Туари — притоку Кулуэни; и хижина индейцев, в которой жило все племя; и многое, многое другое.