— Три крейсера, два дредноута, шесть линкоров, межзвёздный танкер, плазмоносец и три десятка личных истребителей.
Мурашки пробежали вдоль позвоночника.
— Что это? Зачем? — спросила внезапно севшим голосом.
— Частичная передислокация, раньше почти всё находилось около Соло, на линии обороны, — словно маленькому ребёнку, терпеливо повторил командор Грешх-ан, — но в связи с переаттестацией курсантов и реорганизацией некоторых внутренних структур Космофлота эти железные птички временно потребовались на главной станции.
Я кивнула, давая понять, что услышала, а собеседник продолжил:
— Эльтон космографически находится в центре Федерации Объединённых Миров и, как следствие, политически входит в её состав, но при этом не имеет собственной армии. У вас есть Системная Полиция, но она не встанет на твою защиту, Бьянка, если я скажу, что забираю тебя. Да, отношения с Эльтоном станут натянутыми, но из-за тебя никто не станет воевать. АУЭ предпочтёт замять событие в прессе, тем более теперь, когда выяснилось, что ты не чистокровная эльтонийка. А ещё я могу объявить тебя военной преступницей. Скажу, что ты разгласила конфиденциальные данные Космофлота, и тогда для Эльтона всё будет выглядеть законно.
— Это будет ложью!
— Это могло бы стать ложью, — устало поправил Грегори. — Если бы я хотел, то мог бы забрать тебя в любой момент, но я всегда уважал твоё желание жить на родине. Сейчас, с учётом того, что вскрылось, я не считаю, что тебе здесь безопасно, а поэтому настаиваю, чтобы ты полетела на Юнисию. Бьянка, пойми же, я тебя люблю и хочу только лучшего!
Я на миг закрыла веки, так сильно заломило переносицу и защипало глазницы.
— Любишь? — повторила тихо. — А почему никогда не говорил этого?
Грегори ответил выразительно приподнятыми бровями.
— Потому что мне казалось это очевидным. Разве поступки не весят больше слов? Я нарушил правила Космофлота и затребовал пропуск на туннель в центр Федерации, лишь бы видеться с тобой чаще. И вот это. — Он махнул рукой на окружавшую нас армаду, словно на игрушечные оловянные фигурки. — Я не тревожил тебя полгода после достаточно жёсткого «твои услуги больше не требуются». Я понял с первого раза, что тебе не нужен, и старался не навязываться. Разве таких гарантий тебе не достаточно?
Глаза продолжало щипать. По правой щеке потекла капля. Это же дождь, да?
— А… когда мы встречались… раньше… — Я всё-таки не удержалась, шмыгнула носом. — Почему ты никогда не прилетал на Эльтон, если я для тебя так важна?
— О-о-о, какая же ты всё-таки амазонка, Бьянка! Будешь хвататься за последние аргументы? — Грегори прищурился. — Да потому что Эльтон находится от Юнисии дальше, чем Тур-Рин. Полтора-два часа не так уж и много, но у меня и так каждая минута на счету. Я хотел проводить это время с тобой, а не тратить его на дорогу.
Меня потряхивало от эмоций. Я дрожала и кусала губы. Грегори скользнул одним слитым движением вбок, чтобы закрыть от пронизывающего ветра.
— Ну что, Бьянка, полетишь со мной? — спросил он мягко. — Если не на Юнисию, то, так и быть, готов отвезти на Миттарию. Там, по крайней мере, хорошие родильные дома, и мне будет спокойнее.
Я зажмурилась и решилась:
— Грегори, у меня будет мальчик.
Я ожидала всего чего угодно. Взрыва ругательств, почему не сказала об этом раньше. Того, что меня молчаливо схватят в охапку и потащат в звездолёт. Или ультимативных требований, что будущий воин и Защитник должен расти с отцом. Но реальность оказалась слишком нереальной…
Горячие шершавые ладони забрались под одежду и принялись мягко водить по коже около пупка, рисуя не то круги, не то восьмёрки. Лёгкие наполнились таким родным ароматом эвкалипта и древесной коры.
— Я очень рад, Бьянка, — тихо прошептал Грегори на ухо. — Но давай что-нибудь решай побыстрее, потому что вот-вот снова начнётся дождь. Поедешь со мной на Юнисию?
Я распахнула глаза и изумлённо посмотрела на мужчину напротив.
— Не девочка. Не эльтонийка, — повторила, чтобы убедиться, что он услышал. — Мальчик. Ларк. — И чуть было не добавила: «И юридически ты будешь иметь на него права даже большие, чем я».
Грегори нахмурился, поняв меня совершенно неверно:
— Я знаю, что у твоего народа считается, что девочки — это хранительницы очага, традиций, знаний и ДНК-цепочки, а мужской вклад в генофонд расы считается минимальным. Но для меня нет разницы, родится у тебя мальчик или девочка. Любовь к ребёнку не зависит от пола, а быть родителем — значит не только дать жизнь, но и научить жить. Я вижу, что не заслужил твоей любви… — Рука на животе замерла, а он неожиданно отвернулся. — Да что уж, я вижу, что не заслужил даже твоего доверия, но, если ты позволишь быть рядом, я стану самым счастливым отцом в мире.
Наверное, надо было сказать, что я его люблю тоже.
Это был очень подходящий момент, но я ничего не смогла произнести: горло резко перехватило, а из глаз градом посыпались слёзы. Я разрыдалась. Громко, оглушительно, с подвыванием. Я так боялась всё это время…
Каждая слеза стала аккордом на той дикой гамме чувств, что я испытывала до сих пор: невероятное влечение и панический страх попасть в зависимость, непроглядная серая тоска по командору и желание оказаться как можно дальше от него. Плотина прорвалась, океан сомнений вышел наружу, и слезы вместе с накрапывающим дождём смывали всё то, чего я так отчаянно боялась. Пружина напряжения, которая все эти месяцы сжималась во мне, вдруг исчезла, а за ней оказалась такая желанная лёгкость, на которую я и не смела надеяться.
Командору Грегори Грешх-ану даже в голову не пришло давить на меня из-за сына! Я пыталась успокоить сердцебиение, но проклятый орган бешено колотился, словно пытаясь вырваться наружу. За душераздирающими всхлипами получилось лишь кивнуть и сказать короткое: «Полечу».
На несколько секунд растерявшийся Грегори тут же принялся собирать слёзы губами, приговаривая что-то вроде «тише-тише», «не стоит так переживать», «тебе нельзя» и ещё какую-то ерунду. В конце концов он плюнул, подхватил меня на руки, заставив уцепиться за ворот расстёгнутого кителя, и куда-то понёс. Мелькнул трап, командор отдал несколько команд на своём «военном» языке, а затем мы оказались в каюте с огромной двуспальной кроватью.
Грегори исступленно целовал меня, вынимал из слоёв одежды и ласково называл гусеничкой. Я всё всхлипывала и всхлипывала, всё никак не получалось успокоиться, и лишь когда ларк скользнул разгорячённой грудью по мне, наконец-то получилось перестать рыдать. Кожа к коже. Грегори ловко умудрился пристроить меня спиной на мягком матрасе, а сам уложил мои бёдра на свои и принялся трогать так, что мир вокруг поплыл.
В глазах цвета осенних яблок плескались искры страсти, нежности и немного тревоги.
«Мне так не хватало тебя, Бьянка», — шептали его губы.
«Я каждый день мечтал о том моменте, когда снова смогу прикоснуться к тебе», — говорили его руки.
Полгода без этого шикарного мужчины.
Целая вечность.
Как я жила без него так долго? Запретила себе чувствовать, думать, мечтать. Как робот. Работала-работала-работала и, оказывается, умирала без ласки.
Его ловкие пальцы двигались во мне, напоминая о наших свиданиях и первом танце в ресторане. Грегори знал меня полностью, от и до, каждую мою чувствительную клеточку тела, каждую эрогенную зону. Несмотря на огромный живот, мы совпадали телами.
Изгибами.
Прикосновениями.
Делили одно дыхание на двоих.
Огромный, твёрдый, горячий командор Грешх-ан крутил и мял мягкую и замёрзшую меня в объятиях, припадал губами к набухшей чувствительной груди и любил так, как могут любить на языке тел. Изматывающе медленно. Упоительно сладко. Это были те самые действия, которые весят больше, чем слова. С самой нашей первой встречи Грегори всегда отдавал в постели больше, чем брал, и только сейчас я осознала, насколько особенной была для него. Каждым взглядом, каждым поцелуем, каждым движением он демонстрировал, насколько зависим от меня.