— Не бойся, конечно, они нас найдут, — он улыбнулся пилоту.
— А я и не беспокоюсь. Шеф не оставит нас в беде.
— В самом деле. Ему позарез нужны эти камешки. И тебе тоже. Не правда ли, Джонни? — тонкие губы мулата змеились в улыбке.
— Честно сказать, мне бы не помешали, но они мне не принадлежат.
— А кому? Ведь тот, как его, Вулф, он что, честно их заработал? Вот мы их у него изъяли, теперь они наши.
— Но ведь… шеф… дон Винченцо…
— Что дон Винченцо? Они меньше всего ему принадлежат, — перебил простофилю мулат.
Джон в упор поглядел на него.
«Черт его знает, что у него на уме?» — подумал Хуан, и безотчетный страх сдавил его грудь.
— Пойду поищу воду, — Джон взял бутылку, которую Джон уже успел опорожнить, и направился в сторону густых бамбуковых зарослей. Не успел он отойти и несколько шагов, как резкий щелчок заставил его обернуться. У костра сидел мулат, и в руке его вороненой сталью поблескивал пистолет.
— Ты… ты… ты что?! — страх мгновенно парализовал мышцы пилота.
— Получай, ублюдок! — взвизгнул мулат. — Ты сам выбрал это!
Грянул выстрел. Сделав несколько неуверенных шагов, пилот медленно опустился на колени:
— Будь… будь ты проклят! — прохрипел он.
Мулат выстрелил еще раз, и несчастный уткнулся лицом в густую траву.
Глава 6
Небольшая тихая улочка с шикарными виллами, расположенными по обе стороны дороги, утопала в зелени. По правде говоря, высокие массивные стены, увитые виноградными лозами и плющом, несколько портили вид, но не настолько, чтобы владельцев этих домов можно было заподозрить в безвкусице. Скорее всего, глухие стены нужны были, чтобы отгородиться, спрятаться от мира, где правит страсть и нажива, ханжество и обман. По сути, они были нужны, чтобы как можно меньше общаться с внешним миром.
Здесь надо сказать, что при покупке виллы Хайме Перес, тогда еще не сенатор, сначала хотел снести эту массивную ограду и заменить ее легким ажурным металлическим забором, но потом передумал, считая, что негоже чем-то выделятся среди соседей.
Вот в таком доме, где жизнь текла однообразно и размеренно, точь-в-точь как у персонажей старика Диккенса, росла Дорис Перес. Она воспитывалась на романах Бронте и Бальзака, а еще ей нравилась Жорж Санд: воображала себя то Джейн Эйр, то Консуэлло, а порой Жанной Дарк, хотя последняя пугала ее своей воинственностью.
В последнее время любящее сердце отца чувствовало некоторую перемену в поведении дочери. Девочка как-то изменилась, и это настораживало его. Добрая и отзывчивая, она стала вдруг раздражительной. Круги под глазами говорили о бессонных ночах. Сенатор понимал, что пора поговорить с дочерью, но откладывал разговор, хотя видел, что тянуть больше некуда.
Вот и сейчас он сидел в мягком кресле, потягивая сигару, и думал о Дорис. Невеселые мысли вдруг прервала мелодичная телефонная трель. Звонила Берта, секретарша:
— Сеньор Перес, вы просили меня связаться с сеньором Галло. Он будет в своем офисе через час, — официальным тоном сообщила она.
— Хорошо! — сенатор раздраженно бросил трубку.
Спустя несколько минут он с тяжелым сердцем постучал в дверь спальни дочери.
— Войдите!
Сенатор вошел и тяжело опустился в кресло.
— Доброе утро, Дорис!
— Доброе утро, — ответила дочь.
— Ты плохо спала? — он увидел мешки под глазами. — Опять всю ночь читала? — Перес кивнул на раскрытую книгу.
— Да… что-то не спалось.
— Дорис, детка, ты совсем не заботишься о своем здоровье. Так много читать вредно, тем более у тебя слабое зрение.
— Не беспокойся, папочка, здоровье у меня в порядке.
— Слушай, Дорис, ты сильно изменилась в последнее время.
— Я!? Это тебе, кажется, папочка, — она нервно улыбнулась.
— А не отдохнуть ли тебе недельку-другую в Майами? Хочешь, я закажу там яхту?
— О, здорово! Я не против.
— Вот и хорошо. Значит, договорились.
— Да.
— Тогда я пойду к себе, поработаю, — он направился к двери.
Когда отец вышел, Дорис подошла к стоящей на столе у окна стереосистеме и нажала на клавишу. Из динамика полились мелодичные звуки «Лунной сонаты». Девушка уменьшила звук, подошла к кровати и вновь легла. Закрыв глаза, она погрузилась в чарующий мир музыки.