Пауза.
— Собственно, почему бы и нет.
На этот раз пианист поднял глаза на полковника и увидел, что тот не шутит. Тогда, не переставая играть, — это была такая колдовская мелодия, что проникала во все уголки таверны и в душу каждого, — он спросил у Родригиша:
— Вы это серьезно?
— Надо подумать. Куда в точности ты направляешься?
Амазон мотнул головой на север:
— Я уже сказал. На Риу-Касикьяре.
— Касикьяре не такая уж маленькая. Можешь показать мне место на карте?
Амазон прервал игру так резко и неожиданно, что ноты на мгновение повисли в воздухе, а потом дождем осыпались на пол, — наверное, на следующий день их находили повсюду, эти ноты — под ковриками, за зеркалом у стойки, в стаканах с пивом, будто кто-то забыл их тут на веки вечные, — пианист перестал играть и в наступившей, неожиданной для всех тишине взглянул полковнику прямо в глаза — как раз туда, где можно разглядеть душу человека.
— На какой карте?
— На той, которую ты носишь с собой, там еще «Amazonas» написано.
Музыкант, покачав головой, вытащил из кармана лист веленевой бумаги и разгладил его на крышке рояля. Как и в первый раз, все, кто был в таверне, жадно склонились над этим чудом.
Амазон, не обращая внимания на их комментарии, провел указательным пальцем линию от Исаны до Сан-Карлуса-ди-Риу-Негру, что на границе с Венесуэлой, свернул к востоку, пересекая джунгли, поднялся к северу по Риу-Касикьяре и неожиданно остановил палец в точке, где эта река вытекала из Ориноко, неподалеку от горы под названием Серра-Дуида высотой в две тысячи четыреста метров над уровнем моря.
— Приблизительно здесь находится место, куда я должен добраться.
Он указал пальцем населенный пункт, под которым было написано: «Эсмеральда».
Родригиш недоуменно вздернул брови и протянул:
— Эсмеральда? Но как это может быть, чтобы...
Амазон взглянул на него с улыбкой и пояснил:
— Дело в том, что есть две деревни, которые называются Эсмеральда. Одна — в Бразилии, другая — в Венесуэле. И если первая находится нигде, то вторая — как раз и есть цель моего путешествия.
Когда растерянность, охватившая всех в первый момент, прошла, полковник заявил:
— Вторая Эсмеральда? Не может быть.
И все же это была правда. По две стороны от границы действительно располагались деревни с одинаковым названием. Та, которую основал полковник, не была отмечена ни на одной карте, зато вторая — была. Самым очевидным доказательством тому была топографическая карта «Amazonas».
Родригиш принялся водить пальцем по расстеленной перед ним бумаге, выверяя мельчайшие подробности и пытаясь понять, является эта карта официальным документом или все-таки нет. Штамп, который чиновник из министерства когда-то проставил в нижнем правом углу, наконец его убедил.
— Отлично, — заключил полковник. — В таком случае, чтобы поверить в это, мне надо попасть туда самому.
Он поднялся со стула и объявил:
— Я поплыву с тобой, Амазон.
Все остолбенели.
Индеец хотел было возразить, но музыкант жестом попросил его не вмешиваться.
— Почему бы и нет, полковник? Вместе с Мендисом нас будет трое.
Тут заговорил Сервеза, который до того не проронил ни слова:
— Я тоже поплыву. Выходит, нас уже четверо. Меньше и нельзя, если мы хотим дотащить дотуда этот чертов рояль.
В таверне воцарилась тишина, которую никто из присутствующих не решался нарушить, — из страха, что им тоже придется участвовать в этом рискованном путешествии, которое непонятно чем кончится. Амазон немного подумал и согласился:
— Согласен, я принимаю вашу помощь. Значит, нас будет четверо.
Он тоже встал и подошел к полковнику, нацелив указательный палец ему прямо в живот.
— Но я хочу сказать вам одну вещь.
— Что за вещь? — хором спросили полковник и бармен.
Амазон взглянул на одного и на другого по очереди, покачивая головой.
— Вы себе не представляете, ну совершенно не представляете, в какую авантюру хотите ввязаться! У нас нет даже одного шанса на тысячу вернуться оттуда живыми.
— Это мы знаем, — ответил Сервеза. — В этом вся прелесть такого путешествия. Один шанс на тысячу. Наше дело — его не упустить.
А Родригиш закончил:
— Сервеза прав. И потом, я не люблю, когда корабль уплывает без меня.
V
Дальняя дорога
Так начался пятый этап — дальняя дорога. Теперь Амазон Стейнвей и белый рояль должны были, наконец, приблизиться к цели своего путешествия. И попасть, по иронии, которую иногда являет нам судьба, из Эсмеральды — опять-таки в Эсмеральду.
На следующий день четверо наших героев поднялись на заре, когда первые лучи солнца осветили реку и по берегам запели птицы всех цветов радуги. Амазон, индеец и Сервеза ночевали под открытым небом на террасе таверны, чтобы насладиться прохладой, которая установилась после вчерашней грозы. Полковник же большую часть ночи просидел у себя в кабинете, приводя в порядок дела на случай, если его отсутствие продлится дольше, чем он рассчитывал.
Сложив вещи и выпив по последней чашке кофе на тенистой террасе, они спустились к реке, где их ждало судно Родригиша.
На берегу Риу-Негру столпились полусонные обитатели деревни, которым непременно хотелось присутствовать при отплытии.
— Вот и мой корабль, — воскликнул полковник, указывая пальцем на посудину, которая, прежде чем попасть в здешние мутные воды, кажется, избороздила все на свете моря и океаны и, если повезет, обещала дотянуть до конца путешествия, прежде чем развалится на куски.
— Точнее, корабль Амазона, после вчерашнего, — уточнил Сервеза.
Родригиш передернулся, но промолчал. Индеец поднялся на борт и, увидев, насколько ветхое это суденышко, задумался, не будет ли надежнее продолжить путь так же, как он сюда прибыл, — то есть в пироге. Музыкант же не обратил никакого внимания на стычку Родригиша и Сервезы, он положил свой мешок на мостик и под любопытными взглядами толпы обошел палубу. Потом он оперся на леер и крикнул:
— Мне нужны помощники, чтобы перенести рояль на судно.
Тут же поднялось множество рук.
После вчерашнего ливня земля настолько раскисла, что ножки инструмента входили в нее, как нож в масло. Чтобы пронести рояль хотя бы несколько метров, требовались слаженные действия десяти человек. В конце концов оказалось, что втащить его на борт — тоже задача не из легких. Пришлось построить временный трап и воспользоваться канатами и блоком. За время операции три человека свалились в реку, а четвертый повредил себе руку.
Когда рояль был наконец водружен на борт, на берегу послышался вздох облегчения.
— Теперь дело только за кораблем, — сказал Амазон, который уже поглаживал клавиши.
О том, чтобы сыграть на рояле, не приходилось и думать: в нескольких метрах от них завели свою пронзительную песню сотни лягушек, привыкших каждое утро встречать таким образом восход солнца.
— Ошибаешься, — возразил индеец. — До Касикьяре проблем не будет. А дальше...
— Что дальше?
— ...дальше надо будет подниматься по порогам, и я боюсь, что от корабля пользы не будет, а путешествие придется заканчивать своим ходом.
— Тащить рояль через джунгли своим ходом? — воскликнул Сервеза. — Но это же безумие!
— Я тебя предупреждал, — ответил музыкант. — Но ты не горюй. Индейцы яномами нам помогут.
Сервеза шумно сглотнул.
— Яномами?
— Ну да.
— Черт возьми, Амазон, я скорее согласен тащить рояль в одиночку до самого Каракаса, чем общаться с этими дикарями.
Мендис похлопал его по плечу и сказал:
— Там, куда мы отправимся, городов нет. Одни джунгли. Ничего, кроме джунглей. А среди яномами встречаются не только дикари.
Когда рояль был хорошенько укреплен, а припасы и снаряжение сложены в трюме, путешественники стали прощаться с Жесусом Диашем и остальными работниками, которым до возвращения полковника было поручено следить за кофейным складом.