— Я не брежу! — процедила сквозь зубы она, и мельком взглянула в сторону леса, — вы убили человека!
— Малыш, — Дор шагнул в ее сторону, держа руки перед собой, желая убедить, что без разрешения он не коснется ее.
— Я тебе не малыш! — зашипела она и повернула голову к чаще, но тут же покачнулась.
Мы с Дором рванули к ней, но были остановлены утробным рычанием отчаявшейся женщины. Кажется, ее голова кружилась от резких движений, а ноги с трудом слушались после ядовитого укуса. Но радовало хотя бы то, что она все же пришла в себя, ведь мы готовились к худшему. Яд хора охлаждает тело, действует, как леденящий газ, замедляя работу всех органов и атрофирует мышцы.
— Эсми… — Дор, видя, что Эсми вернула равновесие, снова отступил назад, — это был не человек!
— Ха! — девушка рассмеялась, запрокидывая голову назад, — конечно! Женщина для вас не человек! Как я могла забыть! Вы же никогда не считали женщин за людей, правда? Какой бы цивилизованной раса не была, самцы одинаковы! Женщины для вас только лишь средство для удовлетворения похоти и размножения. Так, создания второго сорта! Ничто!
— Что ты несешь, Эсми? — слышать безосновательные обвинения было неприятно, но пытаться переубедить ее не хотелось. Пусть сама увидит, на сколько для нас дороги наши женщины.
— Глупые созданья, жизнь которых ничего не стоит, если они не удовлетворяют вашим вкусам!
— Эс… — Дор попытался было сунуться со своим мнением, но тут же тирада Эсми продолжилась.
— Разве не так? Меня вы не убили только потому, что я сгожусь на роль постельной игрушки. А та женщина не была привлекательной, невелика потеря, одной больше, одной меньше!
Гнев закипал во мне с каждым звуком, что лился из уст нашей дэи. Я допускал возможность того, что девочка бредит, но после рассказов Дора о ее отношении к мужчинам, о том, что она поддерживала женские сообщества, до абсурда доводящие смысл отношений и их роли в обществе, я был уверен в том, что это не последствия горячки. Сил слушать эти глупости не осталось. Я схватил девчонку подмышку и потащил в лес.
— Отпусти! Маньяк! Сволочь! Убийца! — Эсми колотила своими кулачками по моим ногам, пыталась укусить и вырывалась из последних своих сил, извиваясь ужом.
— Смотри! — я резко поставил ее впереди себя, и держа ее голову, заставил смотреть на труп хора.
— Шан! — пальцы Дора впились в мое плечо, протестуя.
Да, он был прав. То, что должна была увидеть Эсми — зрелище не для слабонервных, но я не мог больше выслушивать эти неоправданные обвинения.
— Смотри, Эсми! — я, удерживая ее за шею, сам себя коря за то, что слишком груб с девушкой, заставил наклониться над трупом и осветил его.
Желтая жижа, растекшаяся вместо крови вокруг, смердела. Весь труп был усыпан полуразложившимися насекомыми, приползшими на ее запах. Эсми дернулась от спазма, вызванного рвотным рефлексом, и ее тут же вырвало.
— Шан, нечего лучше не придумал? — Дор забрал Эсми, и стал собирать ее волосы, чтобы не испачкались.
— У человека бывает желтая кровь, Эсми? — я не мог успокоиться, и подхватил отсеченную голову хора за длинные волосы, чтобы Эсми окончательно убедилась в том, что это существо не было человеком в ее понимании.
— Уймись, придурок! — кулак Дора прилетел мне в челюсть, слегка отрезвляя.
Эсми кашляла, и жадно хватала воздух, приходя в себя, Дор умывал ее лицо водой из фляги, а я сбивал в кровь кулаки, ломая на двое стволы деревьев. Не помогало. Я не мог справится с гневом, не понимая, чем вызвано настолько сильное раздражение.
— Малыш, это не человек.
— Она просила помощи.
— Это не она…Это как раз и был хор, которого ты так боялась.
Эсми замерла, округляя глаза. Видимо, в ее представлении хоры выглядели как огромные злобные монстры. Ну или просто здоровенные мужики, типа нас с Дором.
— Они похожи на женщин: миниатюрные, худенькие с длинными черными волосами, их лица милы, словно перед тобой ребенок. Пухлые щеки кажутся прелестными, но во рту у хоров три ряда острых как иглы зубов. А внутри их тел течет желтая кровь, делающая их злобными и бессмертными.
— Он укусил меня… — Эсми попыталась посмотреть за спину, но тут же, скривилась от боли.
Я коснулся ее ледяной кожи, чтобы осмотреть рану, но Эсми отшатнулась.
— Ты ударил меня! — задрав нос, она отвернулась, — можешь даже не пытаться изображать из себя заботливого!
Черт! Я убью эту невыносимую девчонку!
— Просто шлепнул! Я не знал, как тебя утихомирить, — я спокойно ответил, гордясь собой за то, что не перешел на срыв. К которому, кстати, был очень близок.