— Но рано или поздно победа может оказаться не за тобой, а за морем. Это просто везение.
— Да, и тогда море станет могилой. Но это не просто везение, это мастерство корабельщиков, капитана, команды. Это победа людей над стихией. Это сложно объяснить, понимаешь, когда я стою на мостике или у штурвала, я могу вести свой корабль куда захочу, на своем корабле я царь и бог.
— Ой ли? — покачала головой Хьяра. — А я думала корабль плывет туда, куда ему товар доставить надо.
— Да, — согласился Джон. — Но я могу и не доставлять.
— А на что же ты тогда будешь содержать свой корабль и команду?
Джон поморщился, в чем-то Хьяра была права, но все же и не права одновременно, он просто не мог объяснить словами то, что чувствовал, когда управлял своим кораблем в море.
— И все же это победа. При помощи кораблей мы пересекаем, казалось бы, непреодолимые расстояния, бываем в местах, попасть в которые иным способом невозможно. Вот не было бы кораблей, и как бы ты до Севера добиралась?
— Если бы их не было, мне бы туда не надо было, — подумав, ответила Хьяра.
— Точно, — засмеялся Джон. — А раз корабли есть, ты едешь на Север. Посмотришь другую страну, узнаешь, как другие люди живут.
— А что бы ты делал, если б тебе не дали возможности выкупиться? — спросила девушка.
— Не знаю, — задумавшись, ответил Джон. — Сдох бы, наверное. Или сам бы на себя руки наложил или запороли бы насмерть. А ты?
— Что я? — не поняла Хьяра.
— Ты никогда не думала, что делала бы, если б в рабство попала? — спросил моряк.
— Думала, — ответила девушка. — Ну, во-первых, я бы приложила все усилия, чтобы туда не попасть, а во-вторых, нас еще в детстве учили, как убить себя, если понимаешь что перетерпеть пытки не получится и ты готова сдаться на милость хозяина. Но вообще мало кто в здравом уме решится напасть на амазонку, чтобы сделать ее своей рабыней. Это чревато.
— Неужели никто никогда не решался? — удивился Джон.
— Ну почему же, были такие, — ответила Хьяра. — Только больше их нет в живых, ни одного.
Рано или поздно того, кто решил пополнить свой гарем амазонкой, мы находим и тогда его ждет смерть, если только он еще жив, — пояснила девушка. — Но чаще всего мстить уже некому, потому что этого глупца убивает та, которую он решился поработить.
— Значит, сами вы в рабство попадать не любите, — усмехнулся Джон.
— Этого никто не любит, — ответила Хьяра: — Просто у кого-то хватает сил и возможностей защищать своих граждан, а у кого-то нет. И в Исламабаде и в Суре прекрасно знают, что тому, кто решится обидеть Предрайскую жительницу, несдобровать. А уж если кого-то из наших убьют, то за это можно потерять всю семью, включая детей и стариков, причем обидчик умрет последним.
— Жестоко.
— Зато действенно. К нам цепляются в основном приезжие, но и они очень скоро понимают, что делать этого не следует.
— Удивительная у вас все же страна. Вообще удивительно, что ваши мужчины до сих пор не взяли власть в свои руки.
— Ничего удивительного, — пожала плечами Хьяра. — Меня больше удивляет, почему в других странах женщины продолжают подчиняться мужчинам.
— Почему подчиняться? — удивился Джон. — Может, на юге женщину за человека и не считают, но у нас женщины совершенно свободны.
— И имеют те же права, что и мужчины, — усмехнувшись, добавила Хьяра.
— Да, — кивнул Джон.
— Джон, ты сам себе не ври. На Севере женщина конечно не так бесправна как на Юге, но все же она либо прислуга, либо украшение в доме.
— Ну не всегда и не везде так, — не очень уверенно возразил Джон.
— Хорошо, объясни мне тогда, почему у вас род ведется по мужской линии? Это же абсурд.
— Почему абсурд? — удивился Джон. — Мужчина глава семьи, он заботится о семье, следовательно, старший сын как бы берет на себя заботу о семье из рук отца. Мужчина сильнее женщины, он обеспечивает и защищает жену и детей.
— Ну, на счет сильнее вопрос очень спорный, — возразила Хьяра. — И потом разве он может быть полностью уверен, что старший сын это его ребенок?
— То есть как это?
— Очень просто. У тебя есть дети? — спросила Хьяра.
— Нет, — покачал головой Джон. — Пока Бог миловал.
— Хорошо, предположим у тебя они есть. Ты можешь с полной уверенностью сказать, что они твои?
— Конечно, я же верю женщине с которой живу, ну матери моих детей.
— То есть твоя уверенность основана исключительно на вере, и полностью исключить вариант, что твоя жена тебе изменила, ты не можешь.
— Получается, не могу.
— А если род наследуется по женской линии, то таких проблем нет. Женщина, от кого бы она ни родила, всегда точно мать своему ребенку.
— Резонно, — согласился Джон. — Но все же ты не будешь спорить с тем, что мужчина сильнее женщины и гораздо более естественно, когда мужчина берет на себя защиту семьи.
— Что сильнее не буду, а вот с тем, что мужчина в состоянии кого-то защитить поспорю. Вот смотри, физически ты сильнее меня, но кто из нас в случае, скажем, нападения, выйдет победителем?
— Ну, ты сравнила, — воскликнул Джон. — Я же про простую женщину говорю, а не про амазонку.
— А просто женщина отличается от амазонки лишь тем, что ей мужчины свои способности развить не дают. Мужчинам очень не нравится когда женщина сильнее и умнее их, поэтому они всячески пытаются убедить женщин в том, что те слабые и их удел лишь дом и дети.
— Вот именно дети, — тут же зацепился Джон. — Сама природа наделила женщину способностью рожать детей, а значит ее предназначение их воспитывать.
— Да, именно то, что природа дала только женщине способность рожать, уже ставит ее выше мужчины. А воспитывать детей — это совсем не значит сидеть дома и быть слабой. Детей могут воспитывать и мужчины, у наших это неплохо получается.
— И все же это неправильно, — покачал головой Джон. — Ну, неужели тебе никогда не хотелось быть слабой и беззащитной, не хотелось, чтобы о тебе кто-то позаботился, защитил?
— Нет, — подумав, покачала головой Хьяра. — Никогда.
— Не верю. Даже мне иногда хочется все бросить и ни за что не отвечать, не быть никому должным, даже как-то были мысли, что женщиной быть хочется. Правда, я тогда очень нетрезв был.
— Ты, женщиной? — засмеялась Хьяра.
— А чего ты смеешься? — обиделся Джон. — Гордиться должна, что даже мужчинам иногда такие мысли в голову приходят.
— Не обижайся, — все еще смеясь, попросила девушка. — У меня тоже бывают периоды, когда я устаю, но мужчиной в такие моменты мне быть не хочется. А когда мне все надоедает, я откладываю дела и просто отдыхаю или еду в Сур или Исламабад, чтобы отвлечься от повседневных дел.
За разговорами Хьяра и Джон не заметили, как наступила ночь. Все пассажиры разошлись и на палубе были только они, да иногда проходили дежурившие матросы.
— Да ты совсем замерзла, — воскликнул Джон, случайно коснувшись руки Хьяры. — Пойдем на камбуз, попросим горячего чаю и по каютам.
Хьяра согласно кивнула. Джон нашел дежурного, уговорил его открыть для них кухню, пообещав оставить после себя идеальный порядок. На корабельной кухне они сами сделали себе чаю и, хихикая, выпили его, закусывая найденными тут же сухарями.
За время плавания Хьяра очень сдружилась с Джоном и Симоном. Дуболом показательно уходил, стоило ей появиться, но больше ни разу не пытался заговорить с ней. Джон и Симон развлекали Хьяру морскими байками, иногда к ним присоединялся капитан Якобсон. Хьяра же, в свою очередь, рассказывала истории из жизни Предрайских Кущ. Истории создания женского государства и современные истории вызывали неподдельный интерес у ее слушателей. Время прошло незаметно, и вот наступил день, когда корабль прибыл в порт Северной страны.