— На конях? —спросил Тифис.
— Нет. Лошадей не заметно.
— Скорее всего, это рабыни, — сказала Годейра. —Бродят стаями по басилейе, ищут Чокею.
— Надо бы узнать, —сказал Диомед.
— Позволь мне, мама? —Кадмея выступила вперед.
— Съезди. Только осторожнее...
... Беата не стала скрывать от тысячных опасностей предстоящего боя. Она честно рассказала о замыслах Атоссы. Тысячные угрюмо молчали, они понимали, что иного выхода у них нет и все идет как надо. Действует завет великой богини: умереть в бою—высшее благо.
Возвратилась первая разведка, доложила: Чокея и несметное количество бунтовщиц расположены на берегах Белькарнаса. Пришла вторая: гоплитки узнали, где стоит конница Лоты. Но самые удивительные вести принесла третья группа. Они привели Кадмею.
О ней и о царице Беата давно перестала и думать. Даже хитроумная Атосса поверила, что Годейра не останется в живых.
— Как ты очутилась здесь?! —воскликнула полемарха.
— Меня послала царица.
— Царица? Но как она узнала, что я здесь?
— Мне об этом сказали гоплитки. Они узнали меня.
— Ну, рассказывай.
— Я хотела бы поговорить с тобой наедине.
Они спустились в ложбину, присели на камень.
— Я рада, что ты и царица живы, —сказала Беата.
— Не радуйся. Мы—враги. Царица сейчас в стане торнейцев. Я пришла оттуда.
— Вы встали против Фермоскиры?
— Нет. Против Атоссы.
— Я... не понимаю. Эти скоты несут нам гибель. Как же вы?..
— Они не хотят нашей гибели.
— Чего же они хотят?
— Они заберут сокровища храма и уйдут. Мать снова будет царицей Фермоскиры. Они обещали ей это.
— Мужчинам нельзя верить!
— Как ты не понимаешь, Беата? Если Атосса победит—тебя она уничтожит.
— Она и так почти уничтожила меня. Мы посланы на верную смерть.
— Вот видишь. А если не будет Атоссы и Антогоры... С нами Лота, Чокея, рабыни. Торнейцы победят, сядут на свои корабли. Все будет, как мы задумали. Лота станет полемархой, ты кодомархой. Гелона — Священной. Вставай с нами.
— Дай мне подумать.
Эти слова Беата произнесла просто так. В душе она уже согласилась с Кадмеей. В ее безвыходном положении появился просвет. Было бы глупо держаться за Атоссу после того, что произошло. И она сказала:
— Передай матери—я с вами. Я еще не уверена в гоплитках и не поведу их в ваш стан. Я пока никуда их не поведу. Нам велено ударить по Чокее, чтобы Атосса без помех смогла прорвать заслон торнейцев и вывести амазонок на Белькарнас. Скажи об этом царице.
— Я заметила вашу разведку раньше, чем они меня. Я бы могла уничтожить их, со мной были всадницы. Но я вышла к ним одна, узнала, что ты здесь, и пошла с ними смело. Я верила, что ты поймешь меня. Ведь мы все время были вместе. Ну, мне пора. Жди вестей.
Кадмея обняла Беату и ушла в предутренний туман. Беата подошла к кустам и разыскала Пелиду. Та спала на спине, открыв рот. Так всегда спят тучные и старые женщины. Полемарха подошвой сандалии наступила на лицо верховной судьи и резко переместила тяжесть своего тела на правую ногу. Пелида взмахнула руками, уцепилась за икры Беаты. Дважды дернулось ее рыхлое тело, потом пальцы медленно разжались...
Перед рассветом пришла связная от гоплиток. Она передала Атоссе слова Беаты: «Перевал прошли благополучно, бунтовщицы стоят на берегу Белькарнаса, как только Священная вырвется из ущелья, гоплитки ударят на повстанцев, рассекут их на две половины и тем самым откроют проход для всадниц паномархи». Если бы Атосса знала, что царица в лагере торнейцев, она, быть может, усомнилась бы в Беате. Но сейчас она поверила донесению, поверила в свою удачу. Лазутчицы сообщили ей, что в заслоне мужчин конницы нет, ущелье перекрыто пятью рядами воинов, их там не более тысячи. План Атоссы был прост: сначала она пустит на мужчин тысячу амазонок. Тысяча конных всадниц на тысячу пеших мужчин— успех неминуем. Если даже прорыва не последует и мужчины выдержат первый натиск, — Атосса пошлет в бой вторую тысячу и уничтожит заслон. Она ураганом пронесется по долине и через коридор, прорубленный Беатой, выведет амазонок за Белькарнас. Таким образом, повстанцы и торнейцы окажутся между двух огней. За Белькарнасом будут царские войска, со стороны ущелья поведет храмовых Антогора. И еще очень большую надежду возлагала Атосса на пояс Ипполиты...