Не успели корабли войти в море, а Лигистрат уже запел старую песню паросских мореходов:
А вина в трюмах—сколько хочешь! И в кадях, и в амфорах, и в кратерах, а то и просто в мехах. Об этом позаботилась Атосса. Все винные склады, что были поблизости от города, она велела перенести на триеры.
Тифис прошел по верхней палубе триеры — на судне все как обычно. Поют под упругим ветром паруса, бьют о борта своими упрямыми лбами барашки морских волн, скрипят снасти. Опасный Фермодонт со своими отмелями и топляками позади, перед Тифисом беспредельный простор моря. Он подошел к Лигистрату на корме, спросил:
— Надолго ли попутный ветер?
— Если к вечеру не утихнет — на всю ночь.
— Заклинь кормило, пойдем ко мне.
Лигистрат посадил около кормила своего помощника, проходя мимо люка, позвал Гелиодора. Клевест поднялся над палубой по пояс, спросил недовольно:
— Что надо?
— Ключи от цепей у тебя?
— У меня.
— Смотри не проспи.
— Сам знаю, — голова клевеста скрылась в трюме.
Лигистрат вошел в каюту кибернета. Агнесса лежала на мягких шкурах, набросанных на рундук. Ее мать расставляла на столе вино, посуду и закуски. Тифис сидел за столом.
— Давай будем ужинать, Лигистрат! — кибернет днем несколько раз прикладывался к кувшину с вином и был сильно навеселе.
Атосса разлила вино по ритонам, и все выпили за начало удачного пути. Атосса еще раз наполнила ритоны.
— Давай выпьем, мой друг кормчий, — язык Тифиса слегка заплетался,: —за мужественных и прекрасных амазонок. Вот они — перед тобой. — Тифис осушил ритон, поставил его вверх дном на стол. —Иди сюда, Агнесса, дай я обниму тебя. А–а, не хочешь, ты стыдишься Лигистрата, ты обнажена... Тогда давайте выпьем еще.
— Ты выпей, царь Олинфа, — сказал Лигистрат, — а я воздержусь. Мы в море, сейчас ночь, голова кормчего должна быть светлой.
— Ну, хорошо, хорошо. Ступай к своему кормилу и веди нашу армаду в Олинф... А с кем я буду пить?
— Позови клевеста, сын мой, — тихо предложила Атосса. — Ты к нему все время был несправедлив.
— Она права! Пошли сюда Гелиодора.
Когда кормчий вышел, Тифис глянул на Атоссу и засмеялся:
— Те–те–те! Ты третий раз напоминаешь мне про клевеста. Он тебе пришелся по душе? Так позови его в свою каморку!
— Если ты этого хочешь...
— А почему бы и нет? Лигистрат для тебя молод, а Гелиодор...
— Хорошо. Он будет моим гостем сегодня.
— А вот и Гелиодор. Налей ему вина. Как там наши пленницы, клевест?
— Воют как волчицы. Я уж и не рад, что попутный ветер. Хоть бы скорее засадить их за весла, было бы не до стонов. — Гелиодор одним махом выпил ритон, вытер ладонью омоченную в вине бороду. Атосса налила ему еще и сказала:
— Да ты присядь, благородный Гелиодор.
— Ему нечего тут рассиживаться, — грубо возразил Тифис. — Я хочу спать. Веди его к себе.
— Я желаю тебе спокойной ночи, царь Олинфа, — Атосса подняла амфору и вышла. Клевест пожал плечами и молча шагнул за ней к двери второго отсека.
— Царь не очень учтив с тобой, — сказала Атосса, когда они сели друг против друга. — Победы вскружили ему голову.
— Он и раньше... — клевест махнул рукой. — Спесив, как все цари,
— Не люблю пить из ритонов, — сказала Атосса, выставляя на стол чаши и наполняя их вином.
— Я тоже. Их все время надо держать в руке.
— Ты позволишь, если я выпью с тобой?
— Ты тут хозяйка.
— Ошибаешься, благородный клевест. Я такая же пленница, как и те, что в трюме.
— Не говори так. Тифис любит твою дочь...
— Он мне чужой. Я не могу пить с ним вместе.
— Я тебе тоже чужой.
— Все в воле богов. Если захочешь, можешь стать самым близким.
— Я никому не верю...
— И в этом мы равны с тобой. Я тоже не верю никому. Даже своей дочери. Пей.
Вино было прекрасным. Его запасала сама Атосса.
Оно не туманило разум, оно разливалось по жилам, будоражило кровь, согревало тело.
Атосса тоже выпила чашу до дна и снова взяла в руки амфору:
— Здесь очень душно. Я не привыкла.
— Может, открыть дверь?
— Не надо. Лучше расстегни пряжку моего хитона.
Клевест подошел к Атоссе и надавил пальцами на пряжку. Хитон легко соскользнул с плеч Священной.
... Гудят наполненные ветром паруса. Безмятежно спят на овчинах утомленные ласками Тифис и Агнесса. Дремлют стражи у двери царского отсека. Клюет носом кормчий Лигистрат, кормило заклинено в одном положении, корабль идет по ветру и не требует маневров. Утихли, прикованные амазонки. Сон свалил и их, они спят сидя, склонившись на весла.