— Веди, и Белова позови, узнаем кто такой.
Пришёл Белов. Следом боец привёл мужика лет тридцати пяти.
— Обыскивали?
— Да! Оружия при нем не было. Ножа тоже. Вроде прогуляться по лесу вышел, — подколол мужика красноармеец.
— Кто вы такой будете? — спросил Потанин.
— Я капитан НКВД Новиков. Прислан с особым заданием из Москвы.
— Чем можете ваши слова подтвердить?
— У меня есть документы, — сказал капитан. — Попрошу дать нож, они вшиты в подкладку.
Потанин пошарил в кармане и протянул ему маленький перочинный ножичек.
Белову мужик не понравился — матёрый, бритый, крепкий, опасный. Если кобура висела на ремне, слева на виду, как у немцев, то вальтер он держал в руке за спиной, готовый пустить пулю в гостя немедленно.
Капитан снял пиджак и начал распарывать нитки подкладки на центральном шве между лопаток. Вытащил лоскут белой ткани, протянул Потанину.
Тот прочитал и протянул Белову. На тряпке было напечатано:
«Капитан НКВД Новиков Роман Иванович выполняет специальное задание. Всем организациям, войсковым частям оказывать всемерное содействие. Нарком НКВД Берия.»
Стояла подпись и печать.
— Чем докажете, что этот пиджак ваш и документ принадлежит именно вам? — спросил Белов. — Может вы его сняли с настоящего Новикова? Нам в последнее время что-то часто стали забрасывать немецких агентов. Четверых уже выявили и расстреляли.
— Мы вас слушаем, капитан, — надавил Потанин.
— Доказательств у меня нет.
— Тогда у вас может есть связь с командованием?
— Связь имеется.
— Радиостанция? — уточнил Белов.
— Да, есть и радиостанция.
— А какие гарантии вы можете предоставить, что с той стороны сидят советские радисты, а не немцы? — задал вопрос Белов.
— Никаких.
— Тогда просто сознайтесь, что вы немецкий агент и вас просто расстреляют, — сказал Потанин. — Иначе вам переломают все кости и выбьют признание. У нас есть парочка специалистов из ведомства, к которому вы себя причисляете.
— Я сам на вас вышел!
— На нас все агенты сами выходят. Мы за ними не гоняемся.
— Вы не верите подписи товарища Берии?
— Мы не знаем подпись товарища Берии, но её наверняка знают немцы. Они специалисты составлять такие бумажки. Документ может быть поддельным, может быть снят с убитого Новикова, вы могли побывать у немцев и оказаться завербованы, — отмёл слова капитана Белов. — Пока вы не привели ни одного доказательства, подтверждающие ваши слова. Кому вы должны передать сведения о нашем партизанском отряде?
— Моё задание к вашему партизанскому отряду отношения не имеет.
— Вот именно, кто в Москве знает о нашем партизанском отряде, чтобы сюда засылать агента НКВД со специальным заданием? Могу вам однозначно сказать, что никто. Отряд создан совсем недавно, связей ни с кем не имеет. Вас сбрасывали с парашютом?
— Да, три дня назад.
— Щетина вас выдаёт, вы брились вчера. Где и зачем?
— В Камне-Каширском мне дали явку. Там и брился, чтобы не привлекать внимание.
— И как вы вышли на нас? Отсюда да Камня достаточно далеко.
— Мне указали примерный район и назвали фамилию Ветров.
— Откуда вы узнали эту фамилию. Точнее откуда агент в Камне узнал эту фамилию?
— Ветров освобождал захваченных в городе заложников. Он назвал себя. Часть заложников спряталась в городе. Отсюда и всплыла фамилия. Немцы её тоже наверняка знают, поскольку по городу опять прошла волна арестов.
— Хорошо, — принял решение Потанин. — Посадим вас пока под арест. Недельку посидите, а там видно будет, к стенке вас ставить или как. И думайте, чем можете подтвердить свои слова. Через недельку допросим с пристрастием.
— Пленного увести, посадить под арест, — распорядился Потанин, высунувшись из землянки. — Прошу на выход, — обернулся он захваченному капитану.
— Не дёргайся, схлопочешь пулю, — навёл пистолет Белов. — Руки на затылок.
Новиков вышел с заложенными за голову руками, охрана сразу подобралась, взяв арестованного на прицел. Белов вышел следом, проинструктировал начальника охраны лагеря. Поместили задержанного к двум немецким офицерам, от которых отказался Ветров. Больше было некуда, не рыть же для капитана отдельные хоромы. Яшу Флеймана, знавшему немецкий, Белов приказал посадить у вентиляции землянки, чтобы тот послушал, о чём говорят. И на каком языке. Охрану землянки усилили, выставив дополнительно часового в замаскированном окопе.
На свою беду Новиков немецкий знал. Он очень удивился и обиделся, что его посадили с немцами. В первый момент даже опешил, когда его втолкнули в землянку к немцам и закрыли толстую дверь. Сразу воцарилась темень. Только через дверные щели чуть было что-то видно. Стоял туалетный запах. По-маленькому немцы ходили в ведро, по большому выводили в туалет. Капитан присмотрелся. Четыре лежака в два яруса, метр перед входом. Лейтенант сидел справа, оберлейтенант слева.
— Капитан Новиков, — представился агент по-немецки.
Немцы сразу вскочили:
— Оберлейтенант Кунц! Лейтенант Хартман!
— Вольно, не до церемоний. Куда можно сесть?
— Садитесь вот сюда, герр капитан, — освободил лейтенант ему место, — я переберусь наверх.
Новиков устроился на лежаке, сколоченном из досок. Он вполне мог представить себя на нарах, но никак не в такой компании.
— Давно здесь сидите?
— Четвёртые сутки. Русские диверсанты взяли нас в плен, — пояснил Кунц. — Дали чем-то по башке, потом привели в чувство, допросили и доставили сюда. Очнулись уже под замком. Советский майор поговорил с нами один раз, кормят три раза, по большой нужде выводят в туалет. Подтираться дают мох, бумаги у них в лесу нет. Вода в крынке, отлить — ведро. Надеемся, что наши нас освободят. Что стало с моей ротой не знаю. Очевидно уничтожена. Мы из первой роты гренадёрского батальона. Нас сняли с эшелона и отправили на уничтожение партизан. Диверсанты подорвали колонну, половину батальона уничтожили сразу. Вторую, очевидно добили четыре дня назад, когда мы остатками батальона сунулись в лес.
— Я вчера был в Камне-Каширском. По имеющимся у меня сведениям от вашего батальона осталось пять человек. Они доставили пленную диверсантку в комендатуру. Где они сейчас — не знаю. Ваш батальон считается погибшим. Расскажите мне всё что знаете об этих диверсантах, насколько я понял у вас с ними было боестолкновение.
— Вы из разведки, герр капитан? — спросил Кунц.
— Да, оберлейтенант. Моей задачей было собрать сведения об этих диверсантах.
— Здесь мы будем не слишком полезны, но я расскажу всё что произошло. Практически никто из моей роты ничего не видел. Рота шла перекатами на трех машинах, впереди колонну прикрывал бронетранспортёр. Неожиданно во все машины и ганномаг полетели гранаты. Не скажу, чтобы они взорвались одновременно, но в течении примерно десяти секунд. Я запретил держать в машинах больше одного отделения, а в бронетранспортёре рацию. Только по этой причине мы потеряли только взвод, а не всю роту. Гранаты были мощными, возможно противотанковые. В машинах и бронетранспортёре оказались уничтожены все. Два взвода сконцентрировались с правой стороны просеки и двинулись дальше. Вперёд я отправил разведку, целое отделение. Сверху нас прикрывал самолёт разведчик, который никакого движения не фиксировал. Моих солдат пилот видел, а противника нет. После нападения на колонну прилетело два звена пикировщиков. Они пробомбили лес впереди наших взводов, целеуказания мы давали ракетами и по рации. Из леса по ним был открыт огонь. Один или два самолёта сбили, они упали на лес в расположении моих взводов. После этого нас стали просто убивать. Сначала уничтожили разведку, которая ринулась вперёд, занимая тот район, где отработали пикировщики. Затем напали с тыла. Оружие противника было бесшумным. В лесу раздавались только наши выстрелы. Самое страшное, когда моим солдатам стали рубить головы саблями. Раз — и голова стоящего в пяти метрах солдата полетела с плеч. Ты всаживаешь туда пол диска из автомата, но без всякого результата. Я приказал выходить на просеку. Мы вышли из леса и пикировщики засыпали весь лес вокруг нас бомбами. Потом начали обрабатывать пулемётами. От роты к тому времени остался только взвод. Пикировщики построили над нами круг и вот тут уже начало доставаться им. Стреляли очевидно из винтовки, или нескольких винтовок. Наверняка снайпера. Выстрелы мы не слышали. Но три самолёта были повреждены, один из них упал в лес. Мы опять вошли в измочаленный бомбами и расстрелянный пулемётами лес. Нашли контуженную взрывом бомбы девчонку. У неё на поясе висела сабля, даже скорее меч. Был автомат, за спиной какое-то ружьё, наш пистолет в кобуре, сумка через плечо с гранатами и другими вещами. Я выделил пять человек, приказал вынести её ползком через просеку на север и доставить в комендатуру. Остатками взвода начал отступать по старому маршруту. Нас окружили и добили. Мы сумели отойти максимум на километр. Первого диверсанта я увидел, когда меня уже начали допрашивать. Это был парень примерно двадцати трёх — двадцати пяти лет. Гладко выбрит, одет в камуфляжную форму странного покроя с карманами, в карманы на животе натолканы магазины. Винтовка со снайперским прицелом и магазином, такой я не видел. Приклад, очевидно для облегчения, имеет сквозные вырезы. На груди орден «Красной звезды», на ремне кобура с пистолетом и нож в чёрных ножнах. Сапоги шиты на заказ.