— Да. Моя группа сегодня разгромила штаб 263-й немецкой дивизии в Невеле. Уничтожены машины связи, захвачены документы командира дивизии, двадцать два офицера, включая генерала, убиты.
— Вы что, собирали их по всему городу? — вмешался полковник.
— Нет, просто расстреляли собранное комдивом совещание.
Начальники переглянулись.
— Лихо работаете. А этим документам можно верить?
— Собраны на месте совещания, по этой карте докладывал начальник штаба, — ткнул пальцем сержант. — Папки извлечены из сейфа командира.
— У вас большой отряд товарищ Ветров? — спросил полковник.
— Я же не спрашиваю сколько штыков в вашей дивизии. У меня разведывательно — диверсионная группа. Диверсанты мы, советские диверсанты. Я собственно к вам по другому делу. Вы в курсе, что под Невелем дерутся остатки 51-го корпуса?
— Да в курсе, но помочь мы ничем не можем, — сказал Зыгин.
— Военной помощи мне от вас и не надо. Сегодня ночью, я собираюсь вывести эти части из окружения. Там наверняка есть раненые. Выводить буду в полосу 214-й стрелковой дивизии.
Жора, достал карту корректировщика и показал: — Вот сюда в Булынино. Здесь у немцев разрыв. Я хочу, чтобы вы сообщили в эту дивизию, желательно шифром, или нарочным, что в их расположение будут выводиться люди. Там осталось примерно полторы сотни человек. Может быть больше. Сколько раненых, я не знаю. Возможно за ночь не дойдут, придётся день пережидать в лесу. Возможно у них нехватка патронов и гранат. Я бы не стал возражать, если бы вы для них подкинули пару ящиков патронов и ящик гранат. Я заберу.
— А почему не десять? — съязвил начальник штаба.
— Мне столько не унести, — ответил сержант. — Кстати можете себе перенести расположение немецких батарей — это карта их корректировщика.
— Откуда у вас эти данные? — спросил начальник штаба.
— Сбили сегодня дирижабль. Забрали карту. Но вам я её отдавать не собираюсь. По ней пойдут люди из окружения.
— Ветров, вы совсем заврались, — сказал, ухмыляясь полковник, — сначала штаб, теперь дирижабль.
— Было бы предложено, — сказал Жора, невозмутимо пряча карту в сумку.
— До свидания товарищи командиры. Надеюсь шифровку в 214-ю дивизию вы отправите. Но если моих красноармейцев там встретят пули, то вы глубоко об этом пожалеете. Для предателей у партизан приговор один — смерть.
— Извините полковника, товарищ Ветров, он не хотел вас обидеть, сказал комбриг. — Шифровку мы отправим немедленно. Куда доставить патроны и гранаты?
— В двухстах метрах на север лес, вот туда на опушку пусть принесут. Ждать можем, — Принц посмотрел на часы — не больше пятнадцати минут. До свидания.
Сержант повернулся и пошёл. Забрал автомат у солдата и вышел на улицу. Когда через десять секунд из дома выбежал дежурный, на улице никого не было.
— Где разведчик, который только что вышел? — спросил он у часового.
— Никого не видел товарищ старший лейтенант. Дверь только хлопнула один раз перед вами, но никто не вышел.
Старлей метнулся назад.
— Его уже нет, пропал в неизвестном направлении, — доложил он комбригу.
— Прошляпил ты Петрович немецкие батареи. Что ума не хватило сначала зарисовать, а потом ёрничать?
— Кто ж его знал, что он так среагирует. Надо немедленно начальника особого отдела послать, пусть возьмут на опушке.
— Ты совсем охуел в своём штабе, полковник, — встал в полный рост комбриг. — Нож у него осназовский чёрный, кобура расстёгнута, пистолет трофейный, передвигается как кошка. Ты хочешь, чтобы твой штаб зачистили, также как немецкий? Ты думаешь он сам будет эти патроны таскать? Наверняка минимум трое диверсантов с ним, а может и шестеро, поскольку у ящика две ручки. Что сделает твой особист против матёрых диверсантов? Только пулю в лоб получит! Думай иногда, Николай Петрович. Если бы ты в карты сразу не уткнулся, а посмотрел бы, что товарищ Ветров помимо карт принёс, то глупых провокаций ему бы не устраивал. — На посмотри, — бросил он на стол пачку документов убитых офицеров. Половина из них была пробита пулями и залита кровью.
— Да, — согласился полковник, посмотрев документы, — в грудь стреляли, прицельно.
— Ему Героя Советского Союза надо давать, а остальным, кто участвовал — орден Красного знамени. Дай команду пусть патроны несут. А карту спросишь у тех, кто выйдет из окружения.
— Думаешь принесут?
— Уверен. Вот только в звании его не уверен. Как бы он не был майором, или старшим майором ГБ. Вел себя слишком независимо и генералом назвал, вместо комбрига. Я всё думал, что это он так заинтересованно на мои ромбы пялится, а потом генералом обозвал, считай в звании повысил. Когда ещё в генерал-майора переаттестуют?!
— Ты думаешь у него тоже ромб на петлицах?
— Может быть и так. Штаб дивизии зачистил, теперь окружённую группировку собирается выводить? Размах чувствуешь какой? Наверняка в наших краях недавно появился. Ты с особистом Вась-Вась, подкинь ему вопрос. Документы просмотри, всё что надо перерисуй и отправь в корпус или в штаб армии. Наш переводчик в лучшем случае заголовки на папках прочитает.
Патроны и гранаты принесли три дюжих красноармейца в сопровождении дежурного. Старлей пожелал удачи и испарился. Диверсант ему понравился. Тертый видно мужик, начальника штаба дважды подъебнул, а тот и не понял. «Партизанам документы не положены! В лесу их показывать некому!» — блестящая фраза — готовый анекдот…
Арилёты взлетели, погрузив подарки. Никто за ним не наблюдал, а если и пытался из деревни приглядывать в бинокль, то ничего бы всё равно ничего не заметил. Шли на максимальной скорости. Оставалось ещё полтора часа светлого времени. Жора не желал беседовать с людьми ночью — отношение будет совсем другое. Сели в центре периметра, изрытого окопами. Сгрузили ящики и аппараты взлетели, оставив кроме Принца Аришу и Милу. Артефакт показал людей в двухстах метрах. Двинулись туда. Вышли на госпиталь. Лежачих было человек тридцать. Ещё пару десятков ходячих. Суетилась санитарка и один врач.
— Здравствуйте, я партизан Ветров. Где сейчас ваше командование?
— А как вы прошли сюда, товарищ Ветров, мы же в полном окружении?
— Есть тропы, если знаешь можно пройти. Где командир и кто командует?
— Майор Репин сейчас за старшего. Вон в ту сторону шагов триста, будет командный блиндаж.
— Арина останься, помоги доктору, узнай сколько раненых и сколько человек придётся нести, мне потом доложишь.
— Дальше двигались вдвоем. Автомат болтался на правом плече, стволом вниз. Подхватить можно было в любой момент.
— Стой, кто такие! — раздался окрик.
— Местные партизаны, ищем майора Репина!
Из окопа поднялся боец, удивлённо рассматривая парня и очень красивую девушку, появившихся неожиданно на пятачке смерти. Здесь полёг без малого полк. Но бойцы продолжали сражаться. Сдаваться никто не собирался. Пока есть патроны, будут стрелять. Потом придётся драться врукопашную, если немец подпустит.
— Пойдёмте, я вас к командиру проведу, — сказал красноармеец.
Боец нырнул в блиндаж и через секунду появился майор со старшим лейтенантом.
— Я командир батальона майор Репин. Мне передали, что меня ищут партизаны.
— Я командир местного партизанского отряда Ветров. Мне поручено вывести ваш батальон, товарищ майор, из окружения.
— Вы знаете тропы? Нас ведь немецкая дивизия пасёт. Ещё три дня назад из было две.
— Тропы мы знаем. Мои там доставили подарок от 174-й дивизии. Два ящика патронов и ящик гранат. Больше, к сожалению, донести не смогли.
— Вы видели комбрига Зыгина?
— А вы знаете Алексея Ивановича?
— Да, мы вместе дрались за Полоцк две недели. Приходилось встречаться. Когда взорвали мосты, некоторый доты ещё дрались.
— Введите в обстановку, товарищ майор.
— Боеспособных сто сорок два человека. Раненых шестьдесят четыре плюс двадцать шесть с лёгкими ранениями в строю. Тяжелых, которые не могут передвигаться тридцать пять.
— Тридцать четыре — поправил старший лейтенант. — Петренко час назад умер.