На следующий день был всего один вагон с томатным соком, но после вчерашнего сахара нас так ломало, что дался он нам очень нелегко. Зарплату нам привез Лёшенька. Выдал полностью и за томатный сок, и за сахар. Мы пытались было поспорить, что, мол, не за что. Но он отмахнулся, сказав, что Михалыч распорядился выдать полностью и передавал, что мы большие молодцы. При этом сам Лёшенька выглядел как обычно, будто не он вчера перетаскал тонн двадцать. Но я подозреваю, что и на заводе машины грузил в основном он один.
– А пойдемте, ребята, я Вас пивом угощу. Привезли в наш ларек свежее пиво. Вкусное, страсть! Михалыч разрешил. Склад на заводе пустой – завтра вагонов не будет.
Против бесплатного пива мы конечно отказаться не смогли, да и нежданный выходной, учитывая наше состояние, был как нельзя кстати. В любом случае это было лучше, чем валяться на кровати в общаге.
Возле автобусной остановки стоял достаточно большой павильон колхозной столовой, которая функционировала только в посевную и уборочную, когда в колхоз приезжали командировочные механизаторы. Вот и сейчас у входа клубились подвыпившие мужики. С трудом протиснувшись сквозь них мы проникли внутрь столовки. Лёшенька отвел нас в угол за пустующий столик, а сам встал в небольшую очередь на раздаче. Надо же так случиться, что, когда подошла его очередь, в столовую стали возвращаться с перекура командировочные. Как на подбор, все они были гренадерского телосложения – комбайнеры, шофёра зерновозов. Будучи уже сильно навеселе, они заняли практически все свободное пространство внутри, громко смеясь и жестикулируя. Лёшенька, получив наше пиво, стал осторожно продвигаться к нашему столику. Мужики, стоящие в этот момент посреди зала, вдруг стали толкаться и один из них, хамовитый, огромный дядька, одетый в полосатый костюм, разворачиваясь, натолкнулся на нашего Лёшеньку.
– Ребята, осторожно! Я ж пролью. – пискнул тот, сосредоточив все свое внимание на кружках.
Мужик обернулся, с удивлением посмотрел на невзрачного оппонента и отвесил ему увесистый подзатыльник:
– Да пошел ты! Путаешься тут под ногами.
В столовой повисла мертвая тишина. Местные мужики, затаив дыхание, прятали глаза. Лёшенька, спасая наши кружки, обернулся на обидчика:
– Ты что хулиганишь? – голос у него сорвался на фальцет.
Кто-то из командировочных громко засмеялся в тишине. Мужик обернулся:
– Тебе мало, недоразумение? Щас еще получишь. – и замахнулся рукой.
Тут Лёшенька сделал ему навстречу два маленьких шажочка и, не выпуская кружек из рук, легонько боднул обидчика плечом. Легонько … как мешок бросил… В мужика, словно снаряд попал. Стодвадцатикилограммовое тело смело как пушинку. Собирая за собой столы, стулья, а также сидящих за ними посетителей, мужик отлетел в угол столовой и устроил там кучу малу. Лёшенька, не глядя на него вернулся к нашему столу, и поставил пиво на стол. В углу невезучие посетители, чертыхаясь и кряхтя, выкарабкивались из-под механизатора. Местные, понимающе вздыхая, молча отряхивались, расставляли столы и стулья, посторонние, глядя на них и пряча недовольство, только бурчали потихоньку.
Полежав минут семь, дебошир пришел в себя и стал подниматься на подламывающиеся ноги. Оперся о стену, вытер тыльной стороной ладони пивную пену с лица и, шатаясь, двинулся на выход. Костюм, до этого сидевший на нем с претензией на шик, от страшного удара лопнул по всем швам, белея из них вываливающейся наружу подкладкой. Штанины, рукава, воротник все болталось отдельно друг от друга.
В столовой потихоньку снова все загомонили. Через некоторое время к нашему столику подошла продавщица и поставила на стол трехлитровый, алюминиевый бидончик полный пива. Протирая полотенцем стол, тихонько сказала:
– Спасибо, Вам ребята. Достал уже этот боров всех. Второй день как приехал, а уже продыху от него нет никакого. Теперь, надеюсь, больше не придет. Ты его не сильно, Лёшенька?
Мы молча тянули пивную горечь, а Лёшенька, словно ничего не произошло, улыбался и пытался выведать у нас, что такое сопромат.
Утром Михалыч, пришел на разгрузочную площадку. Он уже знал про вечернее приключение в пивной. Аккуратно расспросив нас про драку, он признался, что Лёшенька его дальний родственник и вкратце поведал его историю. Алексей был ему каким-то там племянником, так сказать «по тетке Феоне троюродный Спиридон». Рос он без отца. Мать, чтобы прокормиться, сутками работала на ферме. Чтобы парень не попал в плохую компанию, Михалыч взял его на завод. Там и проявилась у Алексея какая-то неимоверная сила. Целыми днями он возился на складе с мешками и ящиками. Отгружал, получал, грузил в машины и вагоны, и все это практически в одиночку. После нескольких лет таких тренировок он словно был свит из канатов. Чтобы открыть банку с соком, ему не нужна была открывашка. Он брался рукой за крышку, снимал ее, словно она просто лежала сверху, и сминал пальцами в бесформенный комок. Яблоко или картофелину сжимал в кулаке так, что сквозь пальцы лезло пюре.