Имя Марра было Амазаспу знакомо. Он знал, что Марр занимает кафедру армянского языка и считается одним из видных профессоров.
Николай Яковлевич Марр жил на Васильевском острове, на 7-й линии. Он произвёл на Амазаспа огромнейшее впечатление. Сидя перед ним, Амазасп совершенно забыл цель своего визита и любовался согревающими лучами его светлой личности. В его умных карих глазах были видны глубина мысли и благородство, в быстрых движениях выявлялись высокая чувствительность, нервность и страстность глубокой, даровитой натуры.
Амазасп сообщил краткие о себе сведения, и началась подробная беседа о Лазаревском институте, о В. Ф. Миллере, о котором Марр отзывался с большой теплотой, об армянской публицистике, о редакторах газет «Мшак» и «Нор Дар» и т. д. Так Амазасп просидел у него до поздней ночи. Когда Амазасп собрался уходить, Марр сказал:
— Не стесняйтесь, приходите ко мне! Если нужно будет, я вам помогу.
Только при этих словах Амазасп открыл тайну своего визита и рассказал об инциденте у ректора.
— Так, значит, ректор столь грубо отклонил вашу просьбу? Ладно! Завтра утром приходите в университет. Я там буду.
Утром следующего дня, в назначенный час, Амазасп был в университете. Секретарь сообщил ему, что ректор занят и что у него находится профессор Марр. Пришлось ждать более часа. Наконец дверь открылась, и с улыбкой на лице вышел Н. Я. Марр. Он подошёл к Амазаспу, пожал ему руку и поздравил с принятием в университет. Так, благодаря энергичному содействию Н. Я. Марра, Амазасп стал студентом Петербургского университета. Нужно ли говорить, что своим дальнейшим научным образованием он считал себя обязанным этому благородному человеку.
В первых числах января 1904 года Амазасп стал ходить в университет и регулярно посещать лекции виднейших его профессоров. Нет сомнений, что Петербургский университет в то время занимал одну из первых позиций в мировом масштабе.
Такие науки, как история, филология, психология, логика, философия, юриспруденция, политическая экономия, биология, физика и математика, были представлены светилами и именами мирового значения. 1903–1905 годы могли бы быть охарактеризованы, как эпоха наивысшего подъёма научно-философской мысли в этом университете и высшего для тех времён расцвета теоретических знаний.
Мировое положение Петербургского университета основывалось на факте работы в нём выдающихся научных сил. Бодуэн де Куртенэ, Боргман, Гольстрем, Гоби, Гессен, Гримм, Дьяконов, Зелинский, Введенский, Жуковский, Кауфман, Марков, Марр, Платонов, Кареев, М. Ковалевский, Дювернуа, Лапо-Данилевский, Лосский, Хвольсон, Туган-Барановский, Шимкевич и другие выдающиеся учёные крупного масштаба читали здесь курсы наук. Представительство философских дисциплин, их общественно-сравнительная важность соответствовали существу господствовавшего мировоззрения эпохи. Приоритет в области познания, как считал Амазасп Асатурович, справедливо принадлежал общественно-гуманитарным наукам в их совокупности. В университете совершенно правильно господствовало воззрение, что основным и существенным хребтом познания служат науки, изучающие общество, человека и его психологию. А что касается наук физико-математических, биологических и т. д., то признавалось аксиомой, что в нисходящей линии градаций значимости первое место после гуманитарных наук занимает философия, а за ней идут науки биологические, и лишь после них шагал «караван» физико-математической мысли. Такой сравнительной оценки научных дисциплин придерживался Амазасп Асатурович и спустя 50 лет. В самом деле, прежде чем приступить к изучению явлений физической природы, необходимо знание человека, его природы, его психологии, его действительной истории, необходимо точное знание того мыслительного аппарата, тех психопознавательных сил, которые лежат в основе всякой науки и всякого познания. Обратное же положение ведёт к уродливому сочетанию знаний, при котором пытливый ум человека уже начинает разбирать сущность галактических миров, звёздных систем и их происхождения, не зная ничего о своей сущности, не будучи в состоянии разобраться в сущности того «гениального аппарата» мышления и психически-координированных сил, которыми достигается всякое познание, в том числе и познание галактических миров.
В результате подобной расстановки сил в самом механизме управления делами университета, в самом «ареопаге» учёной коллегии доминировали представители гуманитарных наук. С этой точки зрения никто и ничего не могло противостоять авторитету тех крупных учёных, которые главенствовали в гуманитарно-психологических науках.